Я лежала под тонким пледом на диване в гостиной в нашей квартире, это радовало. А вот толстая тётка в белом халате и два санитара у двери — нет. Судя по отсутствию братьев и Иришки, Ангелина отправила их или на улицу, или в другие комнаты.
— Солнышко, ты очнулась! — Мама радостно бросилась ко мне, но почему-то замерла в шаге, не рискуя обнять.
Я хотела приподняться, но с удивлением обнаружила монструозную металлическую конструкцию на правой руке: дюжина кривоватых спиц соединялась в нечто уродливое и, судя по всему, очень тяжёлое.
— Лежите-лежите, вам вообще двигаться вредно, — закудахтала толстушка-док, заметив, что я очнулась. — Эти изверги даже не позаботились о качественном лечении после того, как вас ранили при исполнении…
В голове всё ещё шумело, да неожиданно накатившая слабость сказалась на качестве речи. Я хотела возразить, что вообще-то медицинскую повязку мне давали, и она была в разы удобнее этого импровизированного гипса. Я сняла её из-за того, что душевая кабина у нас очень узкая и мыться с ней невозможно, но получилось лишь жалкое: «Ф-ф-то?»
Женщина наградила меня сочувствующим взглядом и обратилась к Ангелине:
— Кристине нужен покой. У меня нет полноценных диагностических приборов, но, судя по всему, у девочки ещё разрыв мышцы. Думаю, эти военные даже не пытались её лечить. Что с них взять, они всегда относятся к людям как ко второму сорту…
«Да никто ко мне не относился как ко второму сорту! Наоборот, док Бланк сделал всё возможное в рамках бюджета Космофлота. Если бы этот чавкающий блондин с мерзкими крысиными усиками не навалился, ничего б не было!»
Голова хоть и гудела, но мысли ворочались на удивление быстро, чего не скажешь о языке.
— Мы вкололи ей обезболивающее, — тем временем продолжила белохалатница. — Вот тут ещё блистер таблеток, лекарство следует давать каждые три часа.
— Не наф-ф-до, — попыталась я возразить.
Судя по тому, как плохо я себя чувствую, это никакое не обезболивающее, а мощное седативное. Впрочем, медицина на Захране всегда оставляла желать лучшего.
— Ах, бедная-бедная девочка. — Женщина сочувственно покачала головой.
Она достала из кармана фонарик, наклонилась и посветила мне прямо в глаза, придерживая веки пальцами.
«А-а-ауч, ад какой! Надо будет сказать Адаму, что он лучший док в галактике…»
Я застонала от ослепившего света, намекая, что это ненужная процедура, но женщина продолжила зверскую пытку и лишь через ещё неполную минуту отступила на шаг.
— Высокая чувствительность к свету, — недовольно прицыкнула она. — Я слышала, что такое бывает, когда демоны воздействуют своими рогами. Они перестраивают работу мозга людей, и поэтому симптомы схожи с сотрясением мозга.
— Ф-фсё нормально. Никто на меня не ф-фоздейстфовал.
— И отрицает очевидное, — пробормотала толстуха. — Боюсь, я поспешила с прогнозом, лечение понадобится более основательное. Конечно, жаль, что мы только сейчас её обследовали, лучше бы на две недели раньше. Говорят, чем дольше держится внушение извергов, тем сложнее его снять.
— Нет никакого внуф-фения, ниче-фо не надо! — Ах, Вселенная, когда уже речевой аппарат придёт в норму?! Что за жёсткое седативное-то такое? — Послезаф-фтра за мной прилетят!
Мама и толстуха обменялись такими взглядами, что впервые по коже пошёл озноб.
— Милая, тебе надо вылечить руку. Какая учёба в Академии? Вот поправишься, там и поговорим, — проворковала она, поправляя покрывало и при этом ни разу не посмотрев мне в лицо.
Озноб превратился в иглы страха.
— Мам, не наф-фо меня лечить. У Космофлота отлиф-фная медицинская капсула!
— Почему ты так сильно стремишься туда вернуться? — Она наконец-то взглянула в глаза, вот только печаль на их дне мне совсем не понравилась.
Я могла бы ответить целой тирадой, почему именно хочу попасть обратно на КС-700, где хорошее питание и достойный оклад кадета не вошли бы даже в первую десятку пунктов, но я также осознавала, что вкупе с плохо слушающейся речью половина аргументов превратится в неразборчивую кашу. В итоге ответила коротко и по существу:
— Потому фто мне там нрафится!
Мама отпустила плед, легонько погладила по голове и сказала:
— Тебе, наверное, водички хочется. Сейчас принесу попить.
— Мне очень жаль, но случай действительно тяжёлый. Похоже, мы имеем дело с глубинным нейролингвистическим программированием с прогрессирующим эффектом. Надо найти что-то более сильное, чтобы нейтрализовать гипнотическую установку этих уродов, — озабоченно произнесла толстуха, поймав маму за рукав. — Вы же понимаете? Я обязана.