Анаис жевала бутерброд с паштетом, изнывала от нетерпения и ждала сумерек.
Когда начало темнеть, она аккуратно сложила мокрую одежду и засыпала ее камнями, придавив самым тяжелым валуном, какой нашла. Затянула шнурки рюкзака, застегнула кожаную куртку и выскользнула на тропинку, ведущую к ближайшей пешеходной дороге.
А по дороге до воздушной станции было уже рукой подать.
Родное поместье и сад, окруженный высокой оградой из хитроумно обточенных камней, сразу показались невозможно чужими. По спине пробежала дрожь. Анаис в последний раз оглянулась на башенки, резные флюгера и водонапорную башню и поспешно зашагала вперед.
Лишь выбравшись из поместья, она заметила, что вокруг кипит жизнь. В привычных стенах, за густыми ветвями и живой изгородью казалось, что мира не существует. Что есть только дом, и сад, и страх, и повстанцы, которые долгими днями сидят сложа руки и ничего не делают. И могила брата. И подспудная угроза, которую не высказывали вслух. Теперь же...
По шоссе, отделенному от пешеходной дороги невысоким бордюром, проезжали машины. Запах угля и пара, который исторгали трубки двигателей, был не отталкивающим - просто своеобразным. К нему примешивались характерные резкие запахи машинных масел и разогретого каучука. Над головой то и дело раздавался гул, и в вышине проплывали воздушные корабли - яхты, баржи и пароходы, мигающие россыпью огоньков. Иногда еще выше, над ними, показывались дирижабли. Порой их сопровождали шлейфы неясных разноцветных теней, которые тут же исчезали. Призраки...
Дорога норовила рассыпаться тысячью тропок и свернуть в проселок, но штакетник удерживал ее, и лишь узкие тропки, убегающие в заросли живой изгороди, выдавали тайные намерения. Люди сновали по ним нескончаемым потоком. По ту сторону дороги лежали окраины Ниддата. Дымили заводы. Лаяли собаки.
Анаис вдыхала вечернюю прохладу, отдающую гарью и сыростью. И чувствовала, как оживает с каждой секундой.
Лишь теперь, отгородившись от прошлого стеной мнимой смерти, она поняла, как сильно давили обстоятельства. Стесняло общество повстанцев, которые в глазах общества были просто гостями семьи - что поделать, если с Антиреспубликой связались еще родители Анаис и Натана? Стесняло положение хозяйки поместья: она никогда не хотела содержать дом и заниматься делами, ее тянуло путешествовать. Тяготили обязательства перед Миком, а ведь когда они познакомились, Анаис была искренне в него влюблена - в загадочного и романтичного революционера... Но больше всего тяготило, как ни странно, воспитание. Негоже делать то, некрасиво делать се. Громко смеяться, болтать с незнакомцами, носить обтягивающие брюки, возвращаться домой поздно ночью... Общество давно ушло вперед, на подобные манеры и привычки уже никто не обращал внимания - но только не осколки старой аристократии, мечтавшие свергнуть президента и вернуть старые порядки.
Анаис любила родителей и брата. Она искренне горевала по ним и рыдала ночами от тоски и одиночества.
Но теперь, на этом прохладном сыром ветру, в душу шальным осенним листком упала мысль: утраты - обратная сторона свободы. И наоборот.
Она не успела задуматься, насколько безнравственны подобные чувства. Впереди уже выросла башня воздушной станции.
Это было колоссальное и в то же время тонкое сооружение, напоминающее ствол огромного прямого дерева без ветвей. Вместо ветвей к нему лепились причалы, у которых колыхались в воздухе корабли и лодки на приколе. Пара роскошных международных лайнеров у самой верхушки, сияющие россыпью огней; городские паромы, полные рабочих; с десяток междугородных яхт и не меньше сотни юрких маршрутных лодок. Возле станции толпились люди, три ее двери не закрывались, а на стоянке дымили автомобили. Анаис показалось, что их круглые фары завистливо вглядываются ввысь, и она растерянно моргнула.
После туманных сумерек сияние газовых ламп в билетном зале просто слепило. Ко всем десяти окошкам тянулись длинные очереди. Анаис встала в ту, которая показалась самой короткой, и сощурилась на табло с расписанием. Металлические полосы с названиями рейсов со щелканьем сдвигались каждые пару минут.
Ближайший пароход... Интересно, в какую сторону он летит? И как академия будет собирать всех, кто в разное время сядет на транспорт, отбывающий в разных направлениях? По рассказам брата, магия имела дело с управлением вероятностями. И на какую же вероятность рассчитан этот странный способ?..