Узнаю свою бабулю!
– А ты куда смотрела, грымза старая, пока эти многоножки шеликунявые мою девочку обхаживали? – досталось от моей бабушки и самой Готени. – Все думаешь, как проклятье свое снять? Столько лет, а все неймется?
Самое удивительное, что суровая ректоресса как-то растеряла весь свой суровый и вид и… смутилась.
– А вот с этого места можно поподробнее? – живо отреагировала я. – Вы были подругами или все-таки нет? И чей был тот самый поклонник? А, главное, откуда он взял монетку? Залез в Сольрис прямо в кенотаф, что ли? Но зачем? Я запуталась.
– Оно и немудрено, запутаться-то, – бабуля вздохнула и… достала ту самую литографию, которую я нашла в коробочке во время своей ночной вылазки в клуб. – Дружили мы с этой драконессой-ректорессой, дружили. Хорошо дружили, весь первый курс были не разлей вода. А потом между нами черная кошка пробежала. Точнее, вампир. Вот он.
И бабка ткнула пальцем как раз в того самого худого юношу с выдающимся носом, который не отрывал от нее взгляда.
– Тебе-то Ховар всегда был безразличен, Дэлия, – бесцветным голосом вставила ректоресса Готени.
– Я до сих пор не знаю, что ты в нем нашла, Хельга, – в тон ответила бабуля. – Ни кожи, ни рожи! У меня таких, как он целый выводок был. Толпой за мной бегали! Но этот клыкастый решил отличиться…
– Конечно, решил, – снова вмешалась Готени. – Ты же его публично унизила… И велела принести то, не знаю что.
– В Черный Бор сходить, короче, – пояснила бабуля. – К Сольрис в гости.
– Вообще-то тогда мы не знали, что там находится, – эхом откликнулась Готени. – Вернее, кто…
– Да я вообще не думала, что этот придурок туда полезет, – повела плечом бабуля. – Черный Бор он Черный Бор и есть. Никто туда никогда не ходил.
– Да, кстати, насчет этого! – живо отреагировала я. – Раз у вас там захоронена супер-пупер опасная и коварная артроплеврская царица, вы как-то не задумывались о БОЛЕЕ НАДЕЖНОЙ ЗАЩИТЕ этого самого бора? Чтоб туда абы кто просто так не шлялся?
– Неужели ты так и не поняла, Хэлиия? – вздохнула Готени. – Та полуистертая предупреждалка там висит специально – раз бор не особо охраняется, значит, ничего опасного там нет. На самом же деле там стоит невидимая многоуровневая защита, которая неизменно выводит оттуда всех любопытных, если таковые найдутся.
– Интересно! Как я тогда прошла? И почему меня не вывело?
– Об этом у проректора спроси, – усмехнулась ректоресса.
Я посмотрела на Аэлмара и даже спрашивать не понадобилось!
Вот гад чешуйчатый! Вот подлец! Специально, значит, в ловушку меня завел, чтоб наказание назначить! Ну и облапать при этом, конечно!
– В общем, Ховар решил что-то там мне доказать, и отправился в бор, –продолжила свой рассказ бабуля. – Некромантом он был сильным, выдающимся, а поэтому и защиту прошел, и ловушки всякие. Сольрис, соответственно, обнаружил в ее кенотафе. И монетку ее упокоительную потырить смог. Тут он, конечно, довольно ловким оказался, признаю. Не ожидала. Хотя на тот момент я не знала, откуда у него эта монеточка, и принимать ее у меня желания не было. Даже несмотря на то, что она могла множить другие монеты. Приложил к ней один гуналь – получил тысячу. Занятно. Но я никогда не была меркантильной. Поэтому заныкала монетку в Заветном Яйце Аригуна до лучших времен. Тут они, собственно, и настали. Когда вот эта вот, – и бабка обвиняющее ткнула перстом в ректорессу, –совсем от ревности к своему вампиренышу спятила и проклясть меня решила. Специальным заклятием с приворотом на Ховара, и одновременно отворотом на меня. Сильным-пресильным. Особым-преособым. Настолько особым, что оно против нее обернулось. Проклятием и обернулось. Как говорится, не рой другому яму…
– Да ты, Дэлия, не злорадствуй-то особо, – медленно проговорила ректоресса Готени, не отводя взгляда от литографии. – Молодая я была. Глупая. И за то злое, что против тебя замыслила, расплатилась сполна. Ховар полюбил меня, и возненавидел тебя. Какое-то время мы с ним прожили счастливо, но проклятие подействовало на него, и он стал чахнуть. Медленно умирать. Собственно, он и умер. Тело его умерло, вернее. Окончательно и бесповоротно. А вот душу его я вселила в… В череп его дальнего предка.