– Я полностью в ваших руках, делайте, что считаете нужным.
Мишель достала какой-то спрей, распылила его на мои волосы, произнесла заклинание, и они на глазах преобразились. Цвет плавно переходил от собственного оттенка в холодный блонд с таким приятным сине-фиолетовым отливом. Мишель довольно кивнула и приступила к стрижке и укладке. Образ разбавила высокая причёска с хаотично выбивающимися локонами, переход цвета в волосах просто идеально дополнил укладку. Когда Мишель стала наносить мне на лицо все эти бесконечные средства из чемодана, я думала только о том, что тогда вообще в её понимании кропотливая работа? Если мой случай, по её словам, сущий пустяк. Она, видимо, не замечала ужаса на моём лице и продолжала щедро что-то кисточками зачерпывать в своих баночках, размазывая это у меня по лицу. Я переживала, что меня превратили не в ночь, а ночную птицу - филина. Не могу передать, чего мне стоило посмотреться в зеркало. Как оказалось, абсолютно зря волновалась, да и судя по выражению лица Мишель, она было очень довольна проделанной работой.
Я открыла глаза и приятно удивилась - на губах светлая матовая помада, глаза только слегка тронуты естественным макияжем, зато ресницы пушистые и длинные. Акцент был сделан талантливой рукой художника на объёмной сверкающей полумаске. Местами она искрилась и переливалась, переходя от светло-синего в тёмный оттенок. Красивые завитки полумаски покрывали часть лица и заканчивались у лба. Она даже не выглядела нарисованной. Вместо ободка Мишель вплела мне в причёску аккуратные веточки из листьев и цветов, разбросав их по всей причёске.
Мишель, держа в зубах кисточку, сначала рассматривала меня со всех сторон вблизи, а затем отошла и оценивающе поглядывала издалека. Взяв очередной пузырёк из чемоданчика, распылила из него средство мне на ногти, и они тут же засияли новыми красками.
– Готово, – довольно произнесла она.
– Ты невероятна, так быстро всё сделала… Все эти мелкие детали, узорчики… Ты очень талантлива.
– Стараемся. Давайте помогу надеть вам платье и аксессуары.
Мишель оценивала конечный образ и явно гордилась собой. Мне, по сути, тоже нравилось. Я, уже полностью готовая к выходу, вертелась перед зеркалом, пытаясь поверить в то, что в нём отражаюсь действительно я.
– Никогда не думала, что мне может понравиться образ с таким количеством побрякушек и сияющих элементов. Главное, чтобы теперь сорока не утащила, – пошутила я.
– Только не начинай… Ты выглядишь превосходно, позволь побыть себе иногда женственной, – понукала мне Дени.
– Просто это словно не я вовсе.
Я обернулась посмотреть на Дениэль.
– Ты, кстати, тоже прекрасно выглядишь, – сделала я ей комплимент.
Дениэль выглядела не просто хорошо, а, скорее,очень даже шикарно. Рыжие волосы выигрывали на фоне облегающего изумрудного платья. Зелёный шелк покрывал слой из такого же цвета органзы, внизу подола густо расположились бархатные бабочки. Дени выглядела такой легкой, почти невесомой. Стейси отлично прочувствовала характер Дени, она очень тонко подчеркнула её индивидуальность. Словно художник по-своему расписал и без того прекрасную картину, сделав её этим только лучше. Даже так нелюбимые Дени веснушки она превратила в достоинство.
– Правда?.. – недоверчиво спросила Дени. – Мне как-то неловко, если честно. Всё такое облегающее, грудь видно..
– Ничего там не видно! Сама прекрасна, как весна, и умудряется комплексовать, а ещё меня поучала.
– Я не комплексую, мне очень нравится. Тебе и подавно не стоит сомневаться, ты выглядишь замечательно.
– Вы обе прекрасны! Мы мастера своего дела, – приобняв нас, сказала Стейси, а Мишель собирала свои многочисленные инструменты и баночки в это время.
– Охотно верю. Сколько мы вам должны? – спросила Дени.
– Ничего! Мы с Мэттом сочтёмся.
– Который сейчас час? – спросила Мишель.
– Часы на стене у шкафа, – ответила я ей.
– Вот блин… Без двадцати шесть, я опаздываю… Девчонки, вам удачно повеселиться, и передайте привет Мэтту.
– А оплата?
– За мной был должок. Скажите Мэтту, что мы в расчёте.
– Спасибо за помощь, – кричала я вслед уже упорхнувшей Мишель.
– Так как насчёт фото? – спросила Стейси.
Раздобревшая Дениэль набрала воздуха побольше, шумно выдохнула и сказала:
– Делайте, но только никаких плакатов, по крайней мере, без моего согласия.