— Я за, — согласилась, не давая себе времени, чтобы одуматься. — Только ты уверена, что мы с Кандидой не столкнемся?
— Каким образом? — Отмахнулся Энберг, — она ведь сказала, что всю основную работу по маскировке оставила за тобой. Теперь у нее нет шансов.
И то верно, значит завтра намечается новая операция. Хоть какое-то развлечение.
— Ребят, нам двигаться пора, — поставив точку в очередном стихотворном признании в любви, которое клепал во время еды: напомнил Ромка. — Если опоздаем на травологию, то имеем все шансы не дожить до завтрашнего дня, и плакали тогда все ваши планы.
Рыжик вообще в последнее время побаивался профессора Мятлик. А все дело было в том, что один раз ему не повезло стать наглядным учебным примером по неправильному обращению с цветами зубатки, которая вместо того, чтобы спокойно дать удобрить почву, покусала парня за руку. Конечность обзавелась швами, а сам друг незабываемыми впечатлениями. Но здесь он сам был виноват, плохо прочитал инструкцию по обращению с зубаткой, вот и лопухнулся, когда именно его вызвали продемонстрировать усвоенные навыки.
Второй случай произошел совсем недавно. Тогда Ромул съел что-то с хорошим слабительным эффектом, из-за чего всю перемену общался с фаянсовым другом и опоздал на занятие. Поэтому когда явился, с опозданием в двадцать минут, то именно на нем показывали действие растения-хамелеона, нахлобученного на бедовую голову.
Вот и сегодня Ромке не повезло. Сначала все было отлично, мы записывали лекцию, рассматривали листики и пестики, изображенные в учебнике, а потом пошли смотреть на пупырышник вживую. Название он получил за яркие наросты на стебле, которые со временем набухали и лопались, выделяя ядовитый сок, используемый в зельях от плодожерки, жрущей все овощи подряд. Друг присел на корточки, чтобы получше разглядеть пупырышки, но вдруг запнулся и, махая руками: завалился спиной на то самое растение. От такого издевательства наросты лопнули и обдали парня жидкостью, имеющей горьковатый запах. Минуту ничего не происходило, и я подумала, что все обошлось. Но профессор Мятлик была взволнована, и вскоре я поняла почему.
В тех местах, куда попал сок, кожа стала краснеть, а потом чесаться. При чем очень неслабо. На потянувшегося ногтями к руке Ромку она прикрикнула, чтобы и не думал трогать пораженные участки, так как от этого зуд стал бы еще сильнее, и отправила бедолагу к лекарям.
А когда колокол известил об окончании последней пары, которой и была травология, ко мне пришел зверек. Не белочка, а северный пушной мерзавец. Я вышла из аудитории, прошла с друзьями сто метров, а потом увидела, как я, но в то же время не я, иду дальше в сторону лестницы на верхние этажи. Мое же настоящее тело мне не подчинялось, и обездвиженное стояло посреди коридора, огибаемое выходящими, но не замечающими меня студентами. Попытки закричать также оказались безуспешными, так как ни звука изо рта не вырывалось. Мне стало жутко, но ровно до того мига, как последний студент скрылся из виду. Просто потом я неосознанно почесала нос и поняла, что способность двигаться вернулась. Рано радовалась. Невидимый ранее, из тени вышел ректор.
— Иди вперед, — приказал он: и я пошла. Думала, что в его кабинет, но когда поняла, что свернули совсем в другой коридор, где вообще никаких кабинетов не было, застыла посреди коридора и решилась спросить.
— Куда мы идем?
И услышало пугающее:
— Ко мне в покои.
Из груди вырвался судорожный вздох, колени мелко задрожали, а голос… Уверена, что голос тоже бы дрожал, если бы смогла издать хоть звук. Молчание ректора уверенности не добавляло, а наоборот дико пугало. Я боялась представить, что произойдет, останься мы одни.
Когда мы дошли, он приобнял за талию, отодвигая в сторону, чтобы открыть дверь в свои апартаменты, а потом втолкнул упирающуюся меня внутрь. Вспыхнул яркий свет.
— Знаешь, дорогая, мне совсем не нравится, когда кто-то посягает на то, что принадлежит мне.
С этими словами он принялся расстегивать пуговицы на моем платье, одна из которых расстегиваться не хотела. Тогда ректор дернул сильнее. Ткань затрещала по швам, и, не сдерживаемое более ничем, платье плавно сползло с меня и осталось лежать на полу.
— Немного переборщил, — пробормотал мужчина с недоверием посмотрев на дело своих рук. — Новое достану.
И подхватил полуголую, пытающуюся избежать прикосновений меня на руки, чтобы в следующее мгновение опустить на расстеленную постель. Я моментально перекатилась на край кровати, чтобы сбежать, но была придавлена твердым мужским телом. Лежа на животе, я ощущала как в ушах набатом колотится сердце, а шею щекочет прерывистое теплое дыхание.