От его противной ухмылки хотелось вырвать его гнилой язык.
Царапая его ручищу своими "когтями", оторвала от своей ноги.
- Мне абсолютно неинтересно, какое дерьмо творится в твоей голове, но я не желаю даже разговаривать с таким чудовищем, от которого возникает только одно чувство – блевануть на него.
К концу моей фразы его лицо приобрело оттенок красного вареного морского гада. А глаза – это было что-то. Смесь ненависти, яда, злобы вкупе с желанием придушить меня.
- Ах, ты маленькая гадина, - почти что сломав мне руку, шипел он на меня - как я тебе сочувствую, предупреждаю, если ты добровольно не придешь в мою постель, я возьму тебя силой, и тогда тебе действительно будет очень плохо. Ты будешь умолять меня о пощаде…
- Какая у тебя извращенная фантазия, - позлорадствовав, перебила его словесный понос, - а на деле окажется, что твой мини-агрегат даже не встанет по стойке смирно, - я вовремя остановила себя, чтобы не плюнуть в него.
- Тварь убогая, - и взмахнув своей рукой, с огромной силой ударил меня по лицу.
На миг мне показалось, что я потеряю сознание. Профессор Грызкин со злостью смотрел на наш ряд. Он хотел вмешаться, но было уже поздно.
Ви держала обеими руками уже вскочившего Вольфа, а также поднялся и Зефель. Но мою ярость уже ничего не могло заглушить.
Более-менее сориентировавшись, развернулась к ухмыляющемуся недомерку, и дала ему офигенскую затрещину. По инерции голова после удара встретилась с партой и та, не выдержав удара, треснула пополам. Лучше бы его череп треснул, в мире на одно доброе дело стало бы больше.
Когда влетел Адалин в аудиторию, он застал не радужную картину. Многие парты были покрошены в капусту. Почти все студенты вжались в стены, преподаватель только очнулся от удара партой от адресата напротив, я и эта сволочь стояли на обломках в боевой готовности, а между нами – оборотень и староста. Причем Зефель, пытался меня скрутить, прекрасно зная, что ему я ничего не сделаю, а вот Торптон одним взмахом расквасил нос недомерку.
Один взмах, и все мы висим под потолком парализованные. А противник был уже в бессознательном состоянии.
- На сегодня оставшиеся занятия отменяются, можете расходиться, - громогласным голосом оповестил Ректор, - Профессор, прошу проследовать в мед кабинет.
Мы же продолжали перемещаться по воздуху, словно на ниточке. Попавшись на глаза многим студентом, я поняла, эта тема будет еще долго обсуждаться.
Ректор допрашивал нас. Назначил профессору студентов на ремонт класса. Нам же строгий выговор и исправительные работы. Каждому в меру его нарушения. Виновника отправили в женский класс четвертого курса Целительского факультета. Насколько я знаю, эту группу боятся многие, потому что там учатся отъявленные лекарки. Им что не дай, так они двадцать раз что-то тебе переломают, а потом будут на тебе же проводить свои эксперименты. Причем Шварцголь получил заклинание на любезность. Теперь он с видом джентльмены должен был отработать две декады подопытной крыской. Зефеля отправили на ремонт класса. Оборотня, за его не сдержанный характер – в распоряжение мастера Щварцеля. Вот друга мне было жаль, потому что этот садист приравнивается к той же группе студенток выпускного курса. Единственным утешение было то, что Лира в этой передряге не было, он бы на одном ударе не остановился.
Отправив всех восвояси, я осталась у куратора. Теперь мне придется вновь ответить за свои поступки.
- Ты ничего сказать мне не хочешь?
- Я искренне прошу прощения за тот бардак, что я учинила, но я не буду извиняться за то, что пыталась защитить честь подруги и свою.
Куратор молчал, но вскоре продолжил.
- Я так понимаю, тебе не хочется учиться в этой Академии, - с каким-то печальным голосом произнес он.
- Что вы, профессор Адалин, я безумно рада, что я попала в Академию, ведь ее я считаю своим новым домой, прошу не выгоняйте меня. Честно, я готова поклясться, что впредь буду вести себя послушней, буду прилежно учиться, только не выгоняйте меня. Прошу, пожалуйста, простите меня - слезы текли ручьем, потому что теперь поняла всю серьезность своих проступков. Действительно, за такое даже отчисляют. Что же я творю?