- Не знаю, замешан в этом как-то Адалин или нет, но Маркус точно отправился во все эти города. Готова поспорить на желание, что он ищет именно этих ребят.
- Не уверен, прошло около пятидесяти лет, вряд ли бы кто-то из них надолго бы осел на одном месте. После окончания Академии, у многих появляется желание путешествовать, но эти...
- А если они не зря выбраны из всех свои сокурсников? Их не так много, так. Может у них был какой-то долгосрочный контракт с Адалином, поэтому они и осели в этих городах. Меня это очень настораживает.
Проше было бы пойти к куратору и спросить его лично, но вспоминая нашу последнюю встречу, желание и инициатива сразу растворяются в неизвестности.
Мы были сильно поражены найденными материалами, да и устали нормально так. Потратили очень много магии на поиски, поэтому Тринниан пошел на кухню, принести что-нибудь на перекус и, по моей просьбе обязательно захватит чего-нибудь холодного попить.
Я же взяла красную папку и хотела прилечь на диван, но остолбенела, стоило мне открыть ее. Объемная стопка листов была скреплена по бокам, а наверху первой страниц были изображен мой портрет. Но абсолютно весь текст был на таинственном языке, в отличие от досье, лежащих в черной папке. Я листала и листала, смотрела на картинки дома в Горской губернии, тупика между домами, ярмарочной площади, которую я посетила вместе с Маркусом. На половине картинок я узнавала места, в которых была на протяжении всей свой жизни. Но места на других – я видела впервые. И везде непонятный текст. Тут уже сколько бы я не всматривалась, понять ничего не могла.
Когда пришел Тринниан и увидел удивленную меня, он моментально поставил на стол поднос с едой и графином и подошел ко мне:
- Это досье на меня, - только это смогла выдавить из себя я.
Он листал и рассматривал абсолютно каждый лист, и, так же как и я, ничего не понимал, но внутри меня поселилось чувство, будто меня обманули и предали. Маркус ведь говорил, что ничего не знает о моей настоящей семье, в которой мама уже мертва, но отец? Кто мои родные. Почему на этих бумагах столько много информации? Да я сама лично не напишу о себе больше пяти страниц. И теперь в душе поселилось недоверие к человеку, который скрывает от меня правду обо мне. И теперь может и не узнаю, если не найду Маркуса, потому что сама я никогда в жизни не найду смысла в этих витиеватых буквах таинственного языка.
- Трин, можешь ты мне объяснишь, что вокруг меня происходит? - от этой давящейся неизвестности меня замутило, а глаза наполнились слезами.
Трин незамедлительно кинул папку на рядом стоящий столик и прижал меня к груди. Я пыталась выдавить из себя эти неприятные ощущения, но ничего кроме молчаливых слез не было.
- Я не знаю, Алиса, честное слово, мне самому неизвестно, что знает отец, и почему он скрывает это от нас, - успокаивающе шептал он, гладя меня по голове.
- Я не думаю, что в этом дело. Он, как видишь, оставил нам возможность найти тайник. Он предполагал, что мы начнем искать информацию в первую очередь в его кабинете. Я думаю, он не мог лично нам об этом сказать, но позволил самим это выяснить.
- Тогда он уже знает, что мы отправимся на его поиски.
- Поэтому мы должны просмотреть все ниточки в этих папках и вдобавок понять, почему в них есть информация обо мне.
Мы почти до вечера просидели над бумагами, и удалось выяснить не очень много.
Я смогла разобрать в своем досье, имена некоторых из выпускников, досье которых были в общей папке. Но вдвоем так и не поняли взаимосвязь между мной и ими.
Тринниан в остальных документах из красной папки выделил конкретные места в нашей двадцатке городов, в которых либо жили эти ребята, либо были похищены. Об этом мы сможем узнать, только побывав лично.
Анжалина принесла ужин в кабинет и, закатив глаза, оставила нас дальше погребать себя под этой кипой бумаги. Но не прошло и десяти минут, как она взволнованно и, запыхаясь, ворвалась в кабинет и затараторила:
- Господин Тринниан, к вам посетителей, он срочно требует вас. Говорит, что это по поводу последнего собрания Ковена, и это... - Тринниан, подскочил с места, даже не дослушав послание, резко выскочил из кабинета.
Посетитель явно не был другом, потому что друзей с таким лицом, с которым выбежал чародей, не встречают. И лучше мне пока не выдавать себя. Мне выше крыши хватило неприятностей от бывшего профессора, пока я пыталась его вычислить, в тот момент, когда он мог да и делал мне диверсии.