- Отпусти, я все сказала.
- Не пущу, - возмущению моему не было предела.
- Это еще почему?
- Не могу. Я ведь действительно хочу, чтобы ты была рядом и помогла мне, но понимаю, что могу нагрубить в ответ, поэтому... прости, у меня совершенно все вылетело из головы, как только ты переступила порог этого дома. Я ведь хотел сделать тебе сюрприз. Но... не знаю... все пошло не так. Потом твоя, соседняя комната была, которая всегда вселяла сомнения и подозрения, эти неожиданные документы из тайника отца. Тройфорд – гад еще тот, просто ты не знаешь всей истории. Раньше мы были лучшими друзьями, пока я не узнал, что очень давно его отец похитил мою мать. Я только поверхностно помню ту историю, но знаю, что мама тогда страдала. А когда всплыла правда, я хотел разобраться, но на моем пути встал Трой. Он был на его стороне всецело. Меня это взбесило. А потом Лойс стал настраивать своего сына против меня. Как видишь, теперь Тройфорд хочет сместить меня и занять трон. Я никогда не уступлю ему. Он не знает понятия чести. И по секрету тебе скажу, в нем есть зерно жестокости. Это у него от отца. А сегодняшнее его появление выбило меня из колеи, и я...
С каждым пророненными словами Трин крепче прижимал к себе и продолжал говорить о том, что так долго кипело в него в груди.
Мы присели в гостиной. Я оседлала его сверху и обняла его за голову. Он говорил и говорил, наверное, впервые со смерти матери. Я молчала и успокаивающе гладила по волосам на затылке, иногда целуя его в темноволосую макушку.
Не помню когда, но поток из слов прекратился, и мы просто сидели плотно друг к другу и обнимали. В этом парне я видела такую же одинокую душу, похожую на меня. Я дала ему возможность раскрыться, выговориться, как это нужно было мне. Жалею лишь, что у меня, в свое время, не было такого близкого друга, но я научилась сама себя вытаскивать из этой пелены.
Но он не так силен, как я. Конечно, он годами бы держал все внутри себя, но я только что видела, во что это чуть не вылилось. Я подготовлю его, он справиться с любым испытание.
Стала массировать его голову, чтобы снять напряжение. Трин облокотился на спинку, потянув меня следом. От этого прошлось приподняться с колен, которые слегка затекли, и мое тело стало наклоняться в бок.
Все прошло за считанные секунды, Трин открыл глаза, быстро перехватил крепкими руками за талию и, опрокинув на диван, навис сверху.
Я потерялась в догадках, что он делал, поняла лишь, что выпустил магию и использовал ее на мне. Между его бровей появилась складочка, ему что-то не понравилось.
Совсем наглея, он лег на меня. Его рубашка распахнулась, из-за чего руки касались только голого тела, но ненадолго. Он резко перехватил их, слегка вздрогнув от того, что мои пальцы невольно зашевелились, щекоча, и запрокинул за мою голову, привязав чем-то мягким к подлокотнику дивана, не оставляя и шанса, чтобы пошевелиться.
- Ты что..., - договорить не успела, рта коснулись горячие и влажные губы, которые также не оставляли надежду на сопротивление.
В голове все померкло, я перестала чувствовать тело, будто его полностью парализовало. Были лишь чувства, которые текли по телу словно кровь. И губы. Его губы, которые неистово сминали мои. Он заставлял меня целовать его. Это было и приятно, и противоестественно. Но пересилить его магию я не могла.
Трин, не прерывая бесконечного поцелуя, гладил мое лицо, стирая внезапные слезы с лица, а потом прикоснулся к связанным рукам. Они заболели, словно не мягкая ткань их сдерживала, а стальные путы. Сквозь магию я смогла почувствовать наши переплетенные пальцы, которые чародей сжимал с невероятной силой. А затем он прижал меня бедрами к дивану, вырывая из моего горла протяжный стон внезапного удовольствия и желания.
Меня укусили за язык до самой крови, и после этого была боль, которая была готова разорвать мою грудь изнутри. Тринниан перехватил обе ладони одной рукой, а второй прикоснулся к тому месту, где болело сильнее всего.
Он не церемонясь, порвал на мне платье, оголяя грудь и не открывая глаз, сильнее заглушил мой рот своими губами, опуская пальцы в мое тело с помощью заклинания. Я чувствовала, словно раздвигались кости в разные стороны, пропуская магию внутрь меня. Сопротивление того, что вырывалось изнутри, и того, что туда стремилось проникнуть, усилило давление, отчего слезы стали литься непрерывно. Боль нарастала, давя теперь и на живот. Тринниан словно чувствовал тоже самой, потому что почти сразу же приподнялся надо мной, вытащив руку из груди, вырвал вздох невероятного облегчения и вновь опустил ее на живот, а затем и внутрь. Пришлось в отчаянной попытке заглушить боль крепко схватиться ногами на опору. Теперь я уже свисала с Трина, как обезьянка.