— Не называй меня так.
Он шагнул ко мне. Склонился.
— А как мне тебя называть?
— Просто Ева.
Я не знала, с каких пор стала такой слабой, что даже взгляда его выдержать не могла. Он словно проникал в самую душу, и тело плавилось от гуляющего жара.
— Ева, — раздалось хрипло и негромко над ухом. — Ева, Ева, Ева, Е-ва…
— Перестань, — прошептала я, чувствуя, что его голос словно лишает меня воли, — он был слишком близко.
— Что перестать?
— Я не знаю… — покачала головой, ведь дело было далеко не в словах Розенталя, а в поведении. — Все это.
Жар неожиданно сосредоточился на спине, пылающими, будто от прикосновений, очагами. Я прерывисто вдохнула, подняла взгляд.
— Нет, не так. Зачем ты это делаешь? — Я поняла, что задаю неправильные вопросы. В глазах Александра горел дикий огонь, а вот лицо было напряжено, будто камень. Челюсти его сжались. Он был зол.
Розенталь сделал быстрый шаг назад. Все его движения казались рваными, неспокойными. То недовольство и раздражение, что преследовали его в последние два дня, наконец нашли выход.
— Не обращай внимания. Скоро я буду в норме, — скупо бросил парень и отвернулся.
Он подошел к ведрам, закатав рукава и обнажив крепкие запястья, поднял их и отправился в темную комнатку по соседству, где прямо из стены торчал кран. Я пошла вслед за ним, все еще собираясь получить ответ на свой вопрос.
Сердце грохотало в груди. Влияние чужеродной магии вновь рассредоточилось по всему телу, и я снова вспомнила о недавней неприятной ситуации на тренировочной площадке, заставившей меня позорно сбежать.
Неужели так будет всегда?
Как бы ни претило мне это признавать, но эмоции, которые он заставлял меня испытывать, и желания, что все чаще вспыхивали в моем сознании, пусть и казались мне безрассудными и слишком откровенными, постепенно захватывали мой разум. Они будто отравляли его, делая меня зависимой.
И любая отрава приводит к печальным последствиям… Но пока я думать об этом не желала. Еще рано. Или, наоборот, слишком поздно.
— Как ты сюда попал? — решила зайти издалека. В его истории было полно мрачных намеков, и я хотела услышать правду от него самого.
Александр подставил ведро под кран и крутанул вентиль. Вода струйкой полилась вниз.
— Я случайно поджарил магистра, — тяжело и не глядя на меня отозвался Розенталь. — Промахнулся, когда мы охотились на проглыста на площадке.
Я не знала, кто такой проглыст, да и в этой ситуации неизведанная тварь совсем меня не волновала.
Он поднял голову, наши взгляды пересеклись. Проницательный — мой, и отчужденный — его.
— Это ведь было не случайно? — Я испытывала к магистру стойкую неприязнь, но не настолько, чтобы его калечить.
— Скорее случайно. Или нет… — все так же неопределенно сказал огневик. — Есть большая пропасть между разумными решениями и собственными желаниями. Иногда стихия предпочитает исполнить второе, особенно если ты сомневаешься. А я сомневался, думал об этом. И в конце концов стихия действовала согласно воле сердца, а не головы.
— И почему ты хотел навредить магистру? — Мой голос звучал спокойно и терпеливо, но в горле пересохло от волнения. Я стояла, сложив руки на груди и заставляя себя оставаться на месте, замерев как статуя. В противном случае я уже давно бы выдала свое волнение суетливыми движениями.
Вместо этого я обвела взглядом помещение, подмечая детали: заляпанные кирпичи, дыру прямо в полу, от которой несло хуже, чем от зверей в клетке, — похоже, это сливная яма; у одной из стен — холщовые мешки, некоторые из которых были наполнены зерном, а другие ломились от стружек металла, дерева и каких-то листьев, что оставались сочными и мясистыми даже в этом богом забытом месте.
Одно из ведер наполнилось, Розенталь с прежней невозмутимостью убрал его и подставил следующее. Вся его фигура словно состояла из теней. Его поведение вновь переместилось из одной крайности в другую. То парень весел, ироничен и шутлив, то недоволен, и кажется, еще немного, и небеса обрушатся на землю, повинуясь его воле.
— Так почему? — Я приблизилась.
Александр вновь посмотрел на меня — темнота в его глазах будто поглощала весь свет, что был в помещении . Он снова шагнул ко мне и остановился совсем близко. Нас разделяло не больше десяти сантиметров. Я не отпрянула, а огневик тихо сказал, склонившись к моему правому уху и обжигая его дыханием:
— Я связан по рукам и ногам, и временами это меня безумно бесит и тяготит. Настолько, что каждая минута становится адом. То, что ты ощущала на тренировочной площадке, перед тем как сбежать, я чувствую в несколько раз сильнее и сбежать уже не могу. — Он отшатнулся, увеличил расстояние, а я шумно вдохнула. Пока Александр находился рядом, легкие будто обливались огнем.