Парень хмыкнул, на мгновение опустив голову, так что я видела только его макушку.
— Ты знала, что, когда кого-то называешь правильным, ему хочется сразу это опровергнуть?
— Да, точно. Об этом я забыла, — усмехнувшись, согласилась с ним.
Вацлав поднес сигару ко рту и затянулся. Алый огонек запылал ярко, распаляясь сильнее. Выпустив облако дыма, маг задумчиво произнес:
— Вообще-то мы все трое балуемся. Иногда. Хотел бы, конечно, сказать, что они лечебные, с какой-нибудь стихийной травой, и ты бы, наверное, мне поверила…
— Скорее всего. — В потоке новой информации я и правда привыкла все принимать за чистую монету.
— Но это не так. Так же губят легкие, как гадость из вашего мира. У меня знакомый как-то доставал. Тонкие такие…
— Сигареты?
— Они, — подтвердил он и помолчал, прежде чем продолжить. — Единственное, у нас лекарства получше, и никто от этого не умирает. А вот с алкоголем дело сложнее. Пьяный стихийник может натворить серьезных дел.
Я задумчиво кивнула, вспоминая свою подругу детства. Мы с ней дружили много лет, но она никогда не звала меня домой и практически не рассказывала о родителях. Это уже позже я поняла, что они хорошо выпивали и ей просто было стыдно. Страшно подумать, что может натворить маг-алкоголик.
Землетрясение устроить? Наводнение?
— Иногда магов запечатывают. Отрезают доступ к резерву. Это очень болезненная процедура, влияющая на здоровье, но порой другого выхода просто не остается, — ответил Вацлав, когда я спросила об этом. Он успел отойти, потушить сигару и вернуться на балкон уже без нее.
Подул сильный ветер, свидетельствующий о приближающейся буре, и парень посмотрел прямо на меня. Вдруг признался:
— На самом деле я был против твоего назначения.
— Казначеем?
— Да, — подтвердил он. — Если ничего не происходит сейчас, это не значит, что в будущем будет так же. В торговле не всегда играют честно, здесь есть место и шантажу, и подставам. Не говоря уже об отце Александра. Думаю, пока нас спасает авторитет учителя Розенталя.
Возможно, мне правда не стоило в это соваться, но даже сейчас я не видела другого выхода. Не рискуя, власти не добьешься.
— У него есть учитель?
— Был. Итан Келески. Он обучал Александра до того, как стал ректором нашей академии. — Должно быть, мои расширившиеся глаза лучше всего передавали удивление. — Каким бы ни был Лерой Розенталь, но для своего сына он искал все самое лучшее. И кстати, кто-то уже пытался взломать наш склад.
— Мне об этом ничего не говорили, — нахмурилась я.
— Ну, возможно, Александр подумал, что у тебя и так забот достаточно. Или просто решил промолчать и разобраться самостоятельно. — Я физически ощущала недовольство Вацлава. Голос, движение, мимика — что-то явно разозлило его. — Мы за себя постоим, а вот ты… Сейчас, да, он больше печется о твоей безопасности, но тогда Александр привлек тебя лишь с одной целью — стать красной тряпкой для Леи, а неразрывность вашего договора не позволила бы сорваться с крючка. Он до сих пор проверяет все записи, сделанные тобой. Перекупи тебя его отец, мы бы использовали это, чтобы дезинформировать его. Как ни погляди, в любом варианте мы остались бы в выигрыше.
Жестокие слова. Неприятные.
— Зачем ты мне говоришь все это?
— Чтобы ты не заблуждалась на наш счет и лучше понимала. Может, мы в итоге покажемся тебе настолько отвратительными, что ты и видеть нас не пожелаешь. — Голос его был мрачным, а взгляд говорил: «Отвернись от нас. Разозлись, мы этого достойны».
Да, достойны. Думаю, даже очень.
Но я уже давно поняла: люди неидеальны. Невозможно поделить весь мир на свет и тьму. Все равно что биться головой о стену, надеясь поумнеть, — глупее поступка и не придумаешь.
— Спасибо за эти слова. Но скажи ты мне их в самом начале нашего знакомства, я бы послала вас ко всем чертям. А сейчас ваши прошлые намерения меня не трогают, и я уже говорила об этом. — В этот момент я радовалась, что нас разделяло несколько метров высоты. — Спокойной ночи, Вацлав.
Я отвернулась, так и не сказав слова, вертевшиеся на языке. О том, как в ту опасную ночь Александр выбежал на улицу, не сомневаясь ни секунды, и как потом примчался в медкрыло. Я ведь не слепая, все видела по его лицу: и страх, и гнев, и заботу, и безумное облегчение, что будто смешались со всколыхнувшейся притягательной тьмой и коснулись моих обнаженных плеч. О самом маге земли, что первым пришел на помощь, выпрыгнув из окна замка, пока все остальные могли лишь просто смотреть или глумиться. А Мартин, несмотря на свою дурачливость, казалось, видел меня насквозь и разгадал намерения насчет портала.