— И ты так спокойно мне об том говоришь? Наверняка это большая тайна!
— Кому надо тот и так знает. А правители в других странах догадались. Думаешь у них не происходит никаких переворотов? Ты же сама, насколько я помню, жила в Египте Разве не интересовалась, что в стране творилось!
— Но я всегда считала эльфов более терпимыми друг к другу, — произнесла Элин.
— Никто не может знать какими были наши предки до попадания на Теллус. Но от людей нас мало что отличает, — и чуть задумавшись, глядя на себя в зеркало, добавила: — Разве что красивее будем.
И стоило Ланель это сказать, как Элин запустила в неё подушкой, которую до сих пор держала в руке.
— Не попала! — воскликнула принцесса, быстро сместившись с линии атаки. — Ну хоть с тобой мне повезло. Хотя тебя тоже пришлось раскачивать, чтобы ты сняла свою маску.
— И зачем тебе это было нужно? — спросила Элин.
— Ну, во-первых, это хорошая практика. Ведь я не даром сказала, что у меня была огромная толпа учителей, которые не давали мне и продыху. И я очень рада свалить из страны.
— А во- вторых?
— Во-вторых, — чуть смутившись повторила принцесса, — с тобой теперь можно посплетничать об этом Де Тьере. — Лицо Элин на миг напряглось и принцесса, положив руку на её ладонь, поспешила её успокоить: — Мне не нужны его секреты. Просто расскажи какой он. Что любит, чем увлекается, есть ли у него любовь или может быть тайная воздыхательница? — с лукавой улыбкой спросила она.
И собравшись с мыслями Элин начала рассказывать о Яраре. О том, как познакомились. После того, как принцесса блеснула фактами о её прошлом, она была уверена, что не меньше информации прочитала в личном деле Ярара.
— Значит он маг воды? — перебила принцесса Элин. — Странно, этого у меня нигде не было. Я думала, что он целитель и поступил на факультет артефакторов.
— А ты хотела учиться с ним?
— Да. Правда и диплом артефактора я была не прочь бы получить, но видать не судьба.
— Прости Ланель, так ты тоже маг воды?
— Да. И не только. Ещё я владею стихией воздуха, — ответила Ланель. — Так что проблем с зачислением на факультет водной стихии у меня не будет.
И в тоне, которым говорила Ланель, было столько превосходства, что Элин немного рассердилась на неё. Но по искринкам в глазах принцессы она догадалась, что та специально так себя ведёт.
— Маленькая хвастунишка!
— Кто это маленькая? — воскликнула принцесса.
— А что старая? — не поддалась на провокацию Элин. И тут же схлопотала всё той же подушкой по голове. — Ладно-ладно, признаю поражение Ваше высочество!
Принцесса посмотрела на Элин и произнесла.
— Я рада, что мы познакомились. Ты живая. И я не чувствую в тебе фальши. Хотя в тебя вложили много стереотипов, но это всё пустяки.
— Спасибо за лестную оценку. Но всё же, какие планы ты вынашиваешь насчёт моего друга.
— А друга ли? — вдруг спросила Ланель
— Пока друга, — не стала давать категоричный ответ Элин. — Жизнь покажет. Я не могу отрицать, что Ярар довольно таки взрослый молодой человек. И рассуждает, и принимает решения он отнюдь не как тринадцатилетний мальчик. Однако наша разница слишком велика. И пока у меня нет к нему чувств больше, чем сестринских.
— Ох, какая ты всё-таки формалистка. Или, — прищурилась принцесса, — ты пытаешься ей казаться. Отец хочет переманить его на родину. Но судя по твоему рассказу, он сильно привязан к дому. А в остальном жизнь покажет.
Так они проболтали ещё несколько часов, и когда уже совсем стемнело Элин отправилась домой.
Оставшись одна в комнате, Ланель почувствовала себя отдохнувшей. И не от того, что она целый день просидела в одной комнате. Неет, просто она наконец-то смогла выговориться. Со смертью матери, ей это больше ни разу не удавалось.
И хоть с ней прибыли эльфы её возраста, но все они были притворщиками. Именно так их про себя называла принцесса. Они не были теми, кем пытались казаться. Маски, сплошные маски!
Достав из шкатулки письмо, она ещё раз вчиталась в слова, написанные отцом. Даже у него не хватило храбрости сказать ей это глядя в глаза. И боль предательства, по-другому она это не могла назвать, больно било по её Я. Укладываясь спать, принцесса забыла убрать письмо, в котором в самом конце было написано.