— Подождите немного, — засуетился кастелян, — сейчас я сниму с молодых людей замеры, а после мы продолжим чаепитие.
Но Лорна уже поднялась из-за стола.
— Нет-нет, уважаемый Гмых, не нужно торопиться. Мы уже уходим.
— Но как же так… — растерялся он.
Я поняла, что соседка по какой — то известной лишь ей причине не хочет задерживаться и находиться в обществе вновь прибывших, и пообещала:
— Мы непременно к вам заглянем на днях, уважаемый Гмых.
— Да-да, обязательно, — подхватила Лорна.
Γмых сунул ей в руки пакет с плюшками, а мне — огромную плитку шоколада. Мы отнекивались как могли, но кастелян настаивал, что без подарков нас не отпустит. Лампочка замигала чаще, требовательней.
— Иду-иду!
Щелкнул замок, распахнулась дверь. Вошедший первым Джей протянул гному коробку мармелада. Не такую скромную, как принесла я. О нет, эта даже на вид была дорогой, из глянцевого белого картона с переливающимися голографическими надписями, перевязанная золотистым бантом. Второй студент уставился на нас немигающим взглядом.
— Спайс, — холодно бросил он вместо приветствия.
— Линделон, — в тон ему ответила Лорна. — И Девон. Разумеется.
Джей резко обернулся. Вблизи он выглядел ещё привлекательнее, чем на проекции. Воплощенная девичья мечта, а не парень! Значок старосты сверкал на зеленом джемпере.
— Кого я вижу, — лениво протянул он. — Лорна, дорогая моя! А кто это с тобой?
— Дарина Бирн, — без особого энтузиазма представила меня соседка. — Она будет учиться с нами.
— Эта? — спросил Линделон. — Эта замарашка?
Его тон покоробил меня, а слова показались обидными настолько, что я не нашлась с ответом. Замарашка? Да, моя одежда не стоит как летный катер, не то что у остальных студентов, но она чистая и аккуратная! Гмых гневно раздул ноздри.
— Молодые люди…
— Простите моего кузена, — вмешался Джей. — Кажется, он перегрелся на солнце и сам не понимает, что несет.
— Я просто…
— Прекрати, Бран!
Ага, вот, значит, как его имя.
— Мы уходим, — отрезала Лорна ледяным тоном.
Расстроенный Γмых вручил мне пакет с вещами. Покрасневший Бран демонстративно разглядывал носы своих щегольских туфель из изумрудно-зеленой кожи и в нашу сторону не смотрел. А вот Джей послал мне улыбку.
— Увидимся, Лорна, Дарина.
— Увидимся, — буркнула моя соседка и вытащила меня наружу, не дав мне возможности ответить.
— Ты их недолюбливаешь, — констатировала я, пока мы шли к общежитию.
— Есть немного.
— Расскажешь за что?
Лорна остановилась, сорвала лист с куста, размяла в пальцах. Остро запахло горьковатой свежестью.
— Да нечего рассказывать. Просто Линделон — самодовольный ублюдок.
— Я заметила.
— И Девон не лучше. Ладно, пойдем. Не хочу о них говорить.
***
– Тебе что, нравится, что с нами будет учиться всякое отребье? — кипел Бран.
Джей ухмыльнулся.
— Почему отребье? Она очень даже ничего, эта Дарина. Ее только приодеть как следует — красотка будет.
— Приодеть? Джей, ты в своем уме? Ты видел, во что она вырядилась? Тряпки какие-то! Чучело настоящее! Они там совсем рехнулись с этими социальными программами! Набирают сброд по всей галактике и посылают к нам!
Джей остановился, схватил кузена за ворот и прошипел ему в лицо:
— А ты можешь это как — то изменить? Нет — заткнись и сиди тихо. Или хочешь получить клеймо неблагонадежного?
— Терпеть эту нищенку?
— Понадобится — станешь целовать ее при каждой встрече, понял?
— О-о-о, родственная ссора? Как мило!
Вне себя от бешенства, Джей отпустил кузена и сделал глубокий вдох, прежде чем обернуться, прекрасно зная, кого именно увидит. Принесла же нелегкая! Только его и не хватало.
— Кого я вижу! Сам Александр Саарен почтил нас своим присутствием! И, как всегда, со свитой!
Тугодум Бран тут же выпалил:
— Проваливай, Саарен!
Брюнет в ярко-желтом джемпере со значком старосты ехидно ухмыльнулся.
— Что вы, что вы, продолжайте, не смущайтесь. Не будем вам мешать.
Его спутники, все одетые в цвета янтарного факультета, дружно разоржались.
— Урод!
Бран покраснел, сжал кулаки, сделал шаг к противнику. Джей схватил его за плечо.
— Шел бы, Саарен, — проговорил почти ласково, хотя у самого зачесались костяшки пальцев.
Он терпеть не мог Алекса Саарена всегда, сколько себя помнил. Неудивительно. Его отец, сенатор Девон, не переваривал сенатора Сааарена, морщился всякий раз, как слышал упоминание о нем. Девон и Саарен возглавляли противоборствующие партии, так что шансов стать друзьями у Джея и Алекса попросту не было. А уж когда они поступили на один курс, не стало и житья дома. Отец постоянно твердил, что его сын, его наследник, продолжатель не только его рода, но и его дела, обязан во всем превосходить сына соперника на политическом поприще. Если Алекс получал баллы выше или выигрывал какое-нибудь никому не нужное пустяковое состязание, Джею прилетало гневное послание. Сенатор Девон не орал, не стесняясь в выражениях, точно какой-то простолюдин. Нет, его голос замораживал ледяным холодом. «Я разочарован, сын. Я очень разочарован». От этих слов скручивался в спазмах желудок и в висках начинали стучать крохотные молоточки. Но Джей никогда никому не выдавал своих чувств. Уж этому — то его прекрасно обучили.