Ардашников в первые минуты молча смотрел на документы по практике, а также копии отчёта дозорных по делу в Тутаеве. Впервые студентки видели главного инструктора в состояние глубокой сосредоточенности. И тихий Мирон наводил куда больше страху, чем привычный его темперамент.
— Мирон Александрович, — решилась подать голос Нинель, — Мы ещё в Тутаеве поняли, что будем наказаны. Может уже озвучите приговор?
Ардашников резко поднял голову на девушку, от чего та сильнее вжалась в стул. Его взгляд был таким холодным и злобным. Студентки не могли понять: что они ещё такого сделали, что главный инструктор был сам на себя не похож.
— Давайте кое-что уточним! — в каждом слове чувствовалось, с каким трудом Мирону удаётся сдержать свою злость, — Когда вы поняли, что смотрящая пропала, вы решили действовать самостоятельно, не связываясь со штабом?
— Да. — одновременно кивнули студентки.
— А когда речь зашла об “освобождение” члена ордена, вы струсили как крысы, ведь так? — на лице мужчины появилась кривая усмешка.
— Струсили? — возмутилась Алиса, — Мирон Александрович, я вообще-то…
- “Освобождение?” — усмехнулась Ульяна, — И давно убийство стало так называться?
— Ульяна, какого хрена? — Свиридова ткнула одногруппницу локтем.
— Что не нравятся мои слова? Правда глаза колит? — не сбавляла оборотов Бекутова, — Вы можете придумать любые благородные слова, но это останется убийством!
— Ну, ты и лицемерная дрянь, Бекутова! — процедила Алиса, — Думаешь, я не видела, как ты смотрела на казнь?
— Заткнулись обе! — тихо, но резко осадил Мирон, — Вы… Вы все трое четыре выходных вечера будете помогать охранять вход в академию и прилегающую территорию.
— Ясно. — кратко ответила Нинель.
— Вот и прекрасно! — встав с места, Мирон уже собирался покинуть класс.
— Он же ваш брат! — эта внезапная фраза Ульяны заставила мужчину застыть на месте.
— Чего? — одновременно удивились Нинель и Алиса.
— Ладное вы нас ещё ненавидите, — кричала Бекутова, — Но у вас есть остатки совести к родному человеку или же…
Внезапно озлобленный Мирон схватил Ульяну за горло. Это было настолько неожиданно, что три девушки испугано охнули. В этот момент Бекутова начала дрожать. Девушка пыталась вырваться из хватки, но мужская рука, конечно, была сильнее.
— Ты ни хрена ничего не знаешь, Бекутова!.. Действительно, ты лицемерная шваль. — казалось, что Мирон достиг предела своей злости, — Если ещё раз ты попытаешься сказать что-то подобное, то не сомневайся, мне не составит труда свернуть тебе шею.
Убрав руки с шеи Ульяны, Мирон поспешил покинуть класс. Идя по коридору, мужчина чувствовал, как его разум горит в пламени гнева. Всё это нужно было срочно потушить. Ардашников буквально добежал до курительной комнаты. И вскоре сигарета, как всегда, справилась со своей задачей. Гнев утих, но на смену ему пришла печаль, которая обливала с головы до пят, словно холодная вода.
Долго побыть в одиночестве Мирону не удалось. В комнату зашла Ангелина, чтобы также расслабиться на табаке.
— О, привет, Мирон! Мы сегодня не виделись… Что с тобой? — после женщина почувствовала на себе напряжённый мужской взгляд, — Извини за вопрос, просто у тебя такой вид… Кто-то умер что ли?
— Уж лучше бы умер! — прошипел Мирон и, потушив сигарету, выскочил из комнаты.
Вечерняя охрана
После пережитой практики наказание в виде помощи при охране казалось не самым худшим. Вообще Нинель была уверена, что любое дисциплинарное наказание от главного инструктора просто детский сад на фоне ранних злоключений. Эта вечерняя охрана больше напоминала посиделки у бабушки, учитывая, что вход в академию был замаскирован под старый домик в лесу, где жила приятная пожилая женщина Мария Кирилловна. Бабушка не давала дежурному агенту и провинившимся студенткам заскучать, угощая их сладким и рассказывая им байки из молодости. И всё же в этой бочке мёда была ложка дёгтя. Во время дежурства Нинель была в напряжение, ибо в любой момент она ожидала открытого конфликта от Алисы и Ульяны. Особенно Воронцовой стало не по себе, когда дежурный агент вышел из дома, чтобы совершить обход прилегающей к академии территории.
— Миленькие, так за что вас наказали? — этот вопрос Марии Кирилловны был похож на искру, которая подожгла фитиль.
— Баба Маша, мы как бы… — начала было Нинель.
— За правду! — Ульяна уверенно перебила одногруппницу, — По крайне мере мы не отняли у семьи отца.
— Да что ты! — не выдержала Алиса, — А Семёна Михайловича тебе не жалко? Его вдову тебе не жалко?
— Этого монстра? — усмехнулась Бекутова, — Из-за его недосмотра люди пострадали! Он заслужил своё наказание! И вообще, как можно сочувствовать этим порождениям дьявола?
— Говоришь, мы не отняли у семьи отца? А я считаю, мы обрекли семью отца Александра на долгие мучения! — Свиридова скрестила руки на груди, — Даже Мирон это понимает, поэтому он тогда тебя был готов задушить!
— Свиридова, думаешь я не понимаю, почему ты так бесишься на эту тему? — и Ульяна надавила на больное, — Конечно, не приятно осознавать, но это факт: твой отец хладнокровно застрелил твою мать, решив, что она для него обуза!
И в этот момент Алису нахлынул несвойственный ей гнев. Девушка замахнулась на одногруппницу, однако сильная пощёчина ушла в адрес Нинель, которая успела загородить собой Бекутову. Воронцова болезненно охнула и, потупив взгляд, прижал ладонь к щеке, принявшей удар. Алиса и Ульяна словно протрезвели, поняв, насколько сильно ими овладела злоба.
— Ниночка, прости, пожалуйста! — испуганно протараторила Алиса.
— Ниночка, давай посмотрю! — Мария Кирилловна приподняла лицо студентки, — Ничего страшно не случилось.
— Вы двое совсем с сума сошли! — буркнула Воронцова.
Как раз в этот момент в дом вернулся дежурный агент. Не успев заметить напряжение от погасшего конфликта, он с порога сказал, что подошла очередь одной из студенток провести обход. Нинель вызвалась без лишних раздумий, будучи твёрдо уверенной, что Алиса и Ульяна уж точно не устроят драку при дежурном агенте.
Вечерний воздух, смешанный запахом весенней листвы, оказывал благотворное влияние на нервную систему. Немного успокоившись, Нинель поняла, что она никого не хочет судить в этой истории. Воронцова пришла к выводу, что каждый в этом злоключении был по-своему прав и не прав одновременно. Нинель впервые даже посочувствовала Мирону, чего ранее она не могла себе даже представить. Однако по рассказу отца Александра и о по тому, как Ардашников злобно отреагировал на ситуацию, девушка пришла к выводу, что Мирон всё-таки был привязан к своему брату.
Вдруг Нинель из глубоких рассуждений вывел жуткий шорох. Испугано ахнув, она огляделась по сторонам.
“Наверное, птицы!” — успокоившись Воронцова продолжила обход.
Студентка почувствовала, как по её спине побежали мурашки из-за хруста веток под её ногами. Минута относительной тишины, и… Жуткий шорох повторился, заставив Нинель застыть на месте. Девушка нервно замотала головой, и в эти минут она смогла разглядеть странный силуэт меж деревьев. Поначалу студентка хотела убежать, однако любопытство оказалось сильнее.
— Кто это? — этот вопрос Воронцовой эхом отразился на весь лес.
Внезапно странная тень начала двигаться на девушку. В груди снова появился дисскомфорт. Нинель уже хотела было повторить свой вопрос, но внезапно перед её глазами засиял яркий голубой свет, который словно стёр окружающий мир…
В чертогах разума
В этот раз Нинель не могла понять, как она попала в свои чертоги разума, наполненные Сератом. У девушки было ощущение, что она оказалась в гуще событий. В уши тут же ударили женские всхлипывания. Воронцова сразу поняла, что они принадлежат маме, и поплыла на их звук. Затем через эти всхлипывания просочились слова: “Ниночка, пожалуйста, держись!.. Бабушка, где эта грёбаная скорая?” Нинель прибавила скорости, надеясь узнать, а точнее вспомнить, продолжение, однако в чертогах воцарилась тишина. Остановившись девушка огляделась по сторонам. И в этот момент вспыхнул, подобно рождению звезды, яркий огонёк. Он казался таким привлекательным, что Нинель почувствовала себя мотыльком, которого тянет к пламени. Вскоре этот яркий свет стал увеличиваться в размерах до тех пор, пока полностью не окутал девушку…