За четыре года Калебу ни разу не доставалось одной и той же комнаты дважды. Ему это даже нравилось – так в жизни были хоть какие-то перемены, – но в последний семестр парня не стали переселять. Не по его желанию – просто новую комнату назначить не удосужились. Все свелось к тому, что на время зимних каникул в его комнате поживет кто-то еще. Ничего хорошего… но, по сути, плевать. Не стоит беспокойства.
«Зачем же столько лжи?»
За день до Сочельника, примерно через час после своего последнего экзамена, Калеб поцеловал Джоди на прощание и ушел, сказав, что останется на каникулы у школьного друга в Монтане. Ни в Монтане, ни где-либо еще школьных друзей у Калеба не было, но он не хотел, чтобы девушка его жалела, и еще сильнее не хотел провести целый месяц с ее семейкой. Калеб уехал с мыслью побродить по стране в стиле Джека Керуака, может, найти себе непыльное дельце и не нарваться в процессе на какого-нибудь маньяка. Парню казалось, что он все еще переполнен подростковым энтузиазмом и стремлениями, оставшимися от бурного пубертата, превозмочь которые, похоже, уже никогда не получится.
Путешествуя автостопом по автомагистралям между штатами, Калеб узнал, что даже водители грузовиков в наше время неохотно подбирают попутчиков. Он их не винил. В конце концов Калеб взял напрокат старую «Мазду» и пронесся мимо всех мест, которые, по его мнению, могли показаться интересными. Умудрился застрять на Западном побережье аж на две недели, хотя планировал посетить Новую Англию. «Мазда» сломалась в Аризоне, и парень оказался на заднем сиденье пикапа с примерно пятнадцатью индейцами навахо. Высадила его эта ватага в городке под названием Синева – местечке, от края до края насчитывавшем метров пятьдесят. Калеб с трудом понимал, как кривая вывела его в такую глушь.
Запои начались, когда Калебу было пятнадцать, но вот уже как два года в его горле не было ни капли спирта – ну или так казалось. Парень не мог вспомнить, чтобы делал хоть глоточек, но дыхание с тех пор постоянно пахло ромом.
Отчаяние вновь приняло в свои шелковистые объятия, приветствуя радостным смехом. Прежде его заслоняли гротескные родительские фигуры – и вот оно вновь на коне или, если точнее, на двухголовом теленке. Чтобы добраться до калифорнийских пляжей, у Калеба ушла неделя, и к тому моменту он проспиртовался до такой степени, что пот стал вонять как выпивка. Когда слабость или боль обгоревшей кожи не доканывали слишком сильно, Калеб открывал ноутбук и пробовал писать. Зеркало периодически сообщало, что волосы у парня на голове выгорели до тусклого песочного оттенка.
Калеб пришел в себя в середине января с вывихнутыми коленями и осколками от разбитой бутылки рома Bacardi 151, застрявшими в руках после падения кувырком с насыпи у Спаркса, штат Невада. Три дня прошли как в бреду, а потом парня подобрали и спровадили в бесплатный травмпункт. Медсестры там Калеба игнорировали, а врачи относились с нескрываемым пренебрежением. Почти никто не удосужился сказать ни слова, о чем бы Калеб ни спрашивал. Что с ним было до этого, он толком вспомнить не мог, а то, что всплывало в памяти, хотелось поскорее забыть.
Веселое зимнее приключение закончилось тем, что Калеб на костылях, забинтованный с головы до пят и прихрамывающий, добрался до полуразваленного крыльца Джоди. Ее брат Рассел листал черно-белые фотографии, посмеиваясь про себя. Джонни ошивался на поляне неподалеку – красил свои новые четыре «Тойоты» в лимонно-желтый цвет, вооружившись ведерком эмали и малярной кистью. Умственно отсталые малыши ползали и мяукали во дворе. Воинственный отец и пьяная мать трясли перед лицом Калеба дробовиками. Такое внимание к его скромной персоне даже льстило. В конце концов парню разрешили разбить лагерь на заднем дворе, где Калеб каждый день нянчился с ребенком, страдающим гидроцефалией. Джо лишних вопросов не задавала. По-своему это было как лучшей, так и худшей частью происходящего.
Почти исцеленный – по части ног – Калеб вернулся в универ и обнаружил, что стены комнаты недавно покрасили в персиковый цвет, который едва скрывал факт, что недавно здесь кого-то жестоко убили. Тяжелый затхлый дух стоял в помещении, даром что все окна были раскрыты настежь, да и холодно было – как в мясной лавке.
Пока Калеб разглядывал пятна, вошел Вилли, чтобы спросить, как прошла поездка в Новую Англию. Калеб промолчал – знай себе таращился на стену.