Трентор был огромной планетой, целым миром, и мир этот был закован в прочнейшую стальную оболочку. Пелорат читал о нем в работах Гааля Дорника, который посетил Трентор при жизни самого Гэри Селдона. Томик работ Дорника давно стал библиографической редкостью, и Пелорату стоило больших трудов раздобыть себе личный экземпляр. Книга стоила ему половины годового жалования, но одна мысль о возможности расстаться с ней приводила историка в ужас.
Несомненно, мечтая о Тренторе, Пелорат мечтал исключительно о Галактической Библиотеке. Во времена Империи она называлась Имперской и была крупнейшей в Галактике. Трентор был главным городом самой могущественной, самой многонаселенной Империи, какую когда-либо знало человечество. Он сам по количеству населения равнялся целому миру – там жило сорок миллиардов человек. В тамошней Библиотеке были собраны все значительные и не слишком значительные труды человечества, вся сумма людских знаний. Все хранимые в Библиотеке источники были компьютеризированы и притом так замысловато, что для работы с компьютерами требовались специально обученные сотрудники…
А самое главное – Библиотека существует до сих пор! Именно это было предметом удивления и тихого восторга Пелората. Примерно два с половиной столетия назад Трентор пал, был разграблен, подвергся колоссальным разрушениям – страшно представить себе, каким страданиям, какой нищете суждено было покориться тем из его обитателей, что остались в живых. Но Библиотека выжила, и спасли, защитили ее студенты Университета. Так, по крайней мере, все говорили, а еще говорили, будто бы студенты воспользовались при защите Библиотеки каким-то совершенно гениальным, ими изобретенным оружием. Кое-кто, правда, считал, что рассказы об этой героической обороне сильно попахивают выдумкой.
Но главное – Библиотека существовала. Эблинг Мис, попав на Трентор, работал в ней, и все там было так, как во времена Селдона, а весь Трентор лежал в руинах. Еще чуть-чуть, и Мис отыскал бы Вторую Академию. (Так гласила легенда, и народ в Академии верил в нее до сих пор. Историки, правда, сильно сомневались в ее подлинности.) Три поколения Дареллов: Байта, Торан и Аркади – все они, каждый в свое время, побывали на Тренторе. Аркади, правда, до Библиотеки не добралась, и потом про Библиотеку позабыли, и в истории Галактики она даже не упоминалась.
За сто двадцать лет ни один представитель Академии не совался на Трентор – но ведь из этого вовсе не следовало, что Библиотеки не существует. То, что Галактическая история молчала о ней, как раз и было наинадежнейшим подтверждением ее существования. Будь она разрушена, разграблена, наверняка поднялся бы шум.
Оборудование Библиотеки, по нынешним временам, не выдерживало никакой критики – оно устарело еще в то время, когда там побывал Эблинг Мис, – но Пелората это вовсе не огорчало. Он радостно потирал руки при одной мысли о том, чтобы поработать в древней, старомодной Библиотеке. Ведь чем древнее и старомоднее она была, тем скорее в ней могло отыскаться то, о чем он мечтал. Сколько раз он мысленно входил туда и дрожащим от волнения голосом спрашивал: «Надеюсь, в Библиотеке не было ремонта? Надеюсь, вы не выбросили старое компьютерное оборудование и записи?» И в ответ всегда слышал шелестящие голоса покрытых пылью веков библиотекарей: «Нет, Профессор, у нас все, как было, все по-старому».
Наконец его мечтам суждено было сбыться! И не кто-нибудь, а лично Мэр Бранно заверила его в этом. Правда, Пелорат никак не мог взять в толк, откуда ей было известно о его работе. Публикаций у него было крайне мало; большая часть его трудов не была столь безупречна, чтобы их публиковать, а те, что выходили в свет, большого фурора, прямо скажем, не производили. Поговаривали, правда, что Бранно Бронзовой ведомо все, что творится на Терминусе, что ушки у нее всегда на макушке, око недреманное, и все такое прочее. Пелорат был готов поверить в это. Странно было другое – почему она не оказала ему финансовой и другой поддержки гораздо раньше, если понимала всю важность его работы?
Наверное, думал он, это потому, что взоры всех в Академии устремлены в будущее. Вторая Империя и собственная судьба – вот что их всех заботит. Нет у них ни времени, ни желания оглянуться в прошлое, а те, кто туда оглядываются, только раздражают их.
Сам он, конечно, считал законченными идиотами людей таких убеждений, но не мог же он в одиночку сражаться с их тупостью. Кто знает – может, так оно и лучше было. Это давало ему возможность быть единственным обладателем драгоценного сокровища. Настанет день, пробьет час, и его будут вспоминать как одного из Великих Первопроходцев.
Увы, это значило (Пелорат был слишком честен, чтобы не закрыть на это глаза), что и он не свободен от мыслей о будущем – о таком будущем, где его признают, где он станет таким же великим героем, как Гэри Селдон. Да нет, что там говорить – еще более великим! Разве может тягаться самая распрекрасная, самая детальная из всех детальных проработок будущего продолжительностью всего-навсего в одно тысячелетие с анализом прошлого длиной, самое малое, в двадцать пять тысячелетий?!
Настал день, и пробил его час.
Мэр сказала, что это случится на следующий день после явления Селдона. Только по этой причине Пелората и интересовал последний селдоновский кризис, о котором последние месяцы было столько трепотни на Терминусе, да и во всей Федерации.
Ему лично не было никакого дела до того, где будет размещаться столица Академии – останется ли она жить-поживать на Терминусе или ее переместят в какое-то другое место. Теперь же, когда кризис миновал, Пелорат даже не удосужился поинтересоваться, чем же он завершился, чью точку зрения поддержал Селдон, да и вообще, касался ли он этого вопроса.
Для него главное было, что явление Селдона состоялось и сегодня был назначенный Мэром день.
Чуть позже двух часов пополудни около его одинокого домика на окраине Терминуса остановился автомобиль.
Распахнулась задняя дверца. Вышел офицер в форме Службы Безопасности Мэра, с ним – незнакомый молодой человек, а следом – еще двое охранников.
Пелорат не мог не удивиться. Оказывается, Мэр не только была в курсе его работы, но и придавала ей такое большое значение! Человеку, который должен был сопровождать его в путешествии, была придана почетная охрана, а в распоряжение их обоих был отдан первоклассный корабль. О, как лестно! Как почетно…
Домоправительница Пелората открыла дверь. Молодой человек вошел, а двое охранников встали по обе стороны от входа. В окно Пелорату было видно, что третий охранник остался у дорожки, и тут подъехала еще одна машина. Нет, ну надо же. Еще охрана? Даже странно.
Он оторвался от окна, обернулся и с удивлением посмотрел на вошедшего молодого человека. Он сразу узнал его – не раз видел на экране холовизора.
– Вы Советник, – сказал Пелорат. – Советник Тревайз!
– Голан Тревайз. Все точно. А вы – Профессор Джен Пелорат?
– Да-да, – радостно закивал головой Пелорат, – Значит, вы и есть тот, кто поведет…
– Да, мы попутчики, – сухо оборвал его Тревайз. – Так мне, по крайней мере, сказали.
– Но… вы ведь не историк?
– Нет. Я Советник, вы не ошиблись. Политик.
– Ну да, ну да… Собственно, что я вас об этом спрашиваю… Историк я, а больше и не нужно, верно? Вы умеете водить корабли?
– Да, и неплохо.
– Ну вот и славно, больше ничего и не нужно. Просто превосходно! Я, знаете ли, не слишком силен во всяких практических вопросах, так что, если вы человек умелый и сообразительный, у нас выйдет отличная команда.
– Знаете, – буркнул Тревайз, – я сейчас вряд ли могу похвастаться практичностью и сообразительностью, но, похоже, выбора у нас нет, так что хочешь не хочешь, а попытаться составить что-то вроде команды нам придется.
– Ага… Ну что ж, будем надеяться, что я освоюсь в космосе. Я, знаете ли, никуда ни разу не летал, Советник. Самая что ни на есть сухопутная крыса. Хотите чашечку чаю? Я сейчас скажу Клоде, чтобы она нам что-нибудь приготовила, У нас ведь еще имеется несколько часов до вылета, правда? Хотя я лично, знаете ли, готов отправиться хоть сейчас. У меня все готово для нас обоих. Мэр была исключительно, исключительно любезна. Просто удивительно, насколько она заинтересована в этом проекте!