− Что вы хотели, магистр Тризо? – его тон так отличался от обычного, задорно-дружелюбного, что девушка вновь растеряла слова.
− Я хотела…Вы не так поняли! Что..
− Пока я ничего́ не понял, − ответил Шульман. – Как и вы, впрочем. Но объяснять не собираюсь. Спросите у сьера Вайса – он, наверно сможет разъяснить доходчивее. Заодно, поинтересуйтесь, на самом ли деле он свободен. Всё, больше ничего вам не скажу – не хочу, чтобы это исходило от меня.
Он развернулся и направился прочь. Она понуро побрела к себе. Разговора не получилось. Хорошо что занятий на сегодня больше не предвиделось.
Глава 6
Ректор вернулся через две недели. В аудитории его заместителя силами смотрителя, его жены и шестерых хозяйственных работников университета уже успели навести относительный порядок. Садовник и дворник беспрестанно ворчали, жалуясь друг другу, что осенью у них и так работы полно, а тут ещё аудиторию восстанавливай. Однако, без магии так быстро не смогли бы управиться. Сам Кранц ходил мрачнее тучи, но был со всеми непривычно вежлив, забыв об обычных колкостях. Жаклин он откровенно избегал, возможно, стыдясь срыва. Её это полностью устраивало. Гарвей тоже присмирел, прекратив её задирать на занятиях. Айва и Шульман вели себя подчёркнуто нейтрально, отвечая на уроках в рамках программы, на остальные вопросы ограничиваясь простыми «да» и «нет». Ведя себя с ними также, девушка внутренне страдала, не зная, как исправить сложившуюся ситуацию.
Жаклин провела серию лабораторных, отметив достаточно высокий уровень студентов. Ныне покойный магистр Номад всё-таки серьёзно подходил к своей работе.
Последний осенний месяц в Тербравосе не радовал погодой: зарядили затяжные дожди. Температура воздуха не понизилась, но было так неуютно, что даже в натопленных помещениях хотелось укутаться в шерстяной плед.
Ещё два дня после возвращения Вайса Жаклин не решалась к нему зайти, не зная, стоит ли докладывать о выходках Кранца и Шульмана. Она так извелась, что даже Ханна, повар из университетской столовой, заметила её состояние.
− Вы не заболели? – спросила она, когда Жаклин рассеянно потянулась к ножу вместо ложки для супа. – Уже несколько дней ходите с таким выражением лица, будто вас что-то гложет.
− Нет, не заболела, − со вздохом ответила Жаклин. – Просто не могу решить, как поступить: можно ли сказать правду, или промолчать?
− Ах, вот что! – улыбнулась Ханна. – В любом случае, правда восторжествует. А вот рано, или поздно – решать вам.
− Но, если скажу правду, может пострадать человек, а если не скажу, тоже…
Повар посерьёзнела.
− Тогда обязательно нужно сказать правду! Если вас не любят – сможете поскорее забыть его. Или вдруг этот человек тоже любит вас? А вы зря страдаете…
− Что-что? – Жаклин огорошено уставилась на улыбчивую девушку за стойкой.
− Ну, вы же боитесь сказать кому-то о своей любви?
− С чего вы взяли? – изумилась девушка.
Участливая улыбка Ханны погасла. Она потупилась и пробормотала:
− Простите! Опять я лезу не в своё дело! Просто сьер Гарвей сильно разругался со своей подругой Айвой – такой был скандал за ужином! Из-за вас, между прочим. Девушка кричала, что влюбляться в своего куратора – это пошло, а он сказал ей, чтобы она шла заниматься своими делами, и не лезла в его. Так грубо! Бедная Айва заплакала и убежала, а сьер Гарвей остался сидеть и допивал свой чин в одиночестве, будто ему всё равно! А все думали, они скоро поженятся. Даже ставки делали: в конце года или уже зимой – так они хорошо ладили!
− Ничего не понимаю! Вы решили, что…
− Но ведь вы единственная подходите под утверждение: куратор факультета зельеварения! Не может же это быть мадам Фурси или магистр Валентина Морелли, что преподает дивинацию[1]! Да они и по возрасту не подходят. У вас с Гарвеем постоянно были какие-то стычки – он только о вас и говорит! Это самый верный признак! Я понимаю, конечно: страшно связать свою судьбу с таким как он, но зато можно так высоко взлететь!
− Я смотрю, слухи в университете – любимое развлечение!
Ханна обиженно замолчала.
− Но иногда они очень полезны! – Жаклин решила, что не выдержит, если на неё станет дуться ещё кто-то. – А почему вы говорите, что с Гарвеем нельзя связывать судьбу?
Улыбка вернулась на лицо Ханны и она, придвинувшись ближе, с жаром зашептала:
− Не то что нельзя – страшновато! Он же принц!
− Гарвей принц? – выпалила Жаклин. Если это правда, то ей точно несдобровать!
− Тише! – шикнула повар. – Вы так побледнели!