− Достаточно, для того чтобы, почти не задумываясь согласиться на предложенную вакансию на изолированном острове очень далеко от дома.
− Обучать тех самых молодых людей из респектабельных семей. Вот только небольшая загвоздка – для них это своего рода ссылка за то, что не оправдали надежд семейства.
− Что делает их неординарными интересными личностями! Каждый студент – уникален! Все талантливы по-своему…
− И я тоже? – Гарвей улыбался, но в голосе его звенело напряжение. – Неужели вы считаете меня неординарной и интересной личностью?
− Без сомнения, − честно ответила Жаклин. – Вы очень талантливы и хоризматичны, легко увлекаете за собой.
Неожиданно принц остановился и звонко зло расхохотался. Девушка с неприятным удивлением уставилась на него. Отсмеявшись, он процедил, смотря куда-то в сторону:
− Ещё никто и никогда не говорил, что я талантлив и хоризматичен – просто вы плохо меня знаете! Отец не переставая твердит, что я безответственный, бесталанный, бестолковый… Очень много таких «без», всех и не упомнишь! В общем, ходячее разочарование! То ли дело Доминик! Вот отцовская надежда и опора! На любом параде и балу ему нет равных…
Каждое слово Гарвея стрелой поражало сердце Жаклин, оставляя в нем глухую ноющую боль. Она выпустила его локоть и отступила на шаг.
− Всё, на что я способен – играть! Но даже здесь мне далеко до совершенства!
Он замолчал и глубоко вздохнул.
− Учитель говорил, что я зарываю в землю таланты. Самое лучшее, из созданного мной – лишь игрушки.
− Которые спасли жизнь матери и вам самому! – не выдержав, возразила Жаклин. – Только что вы утверждали, что будет спокойнее, если одна из них останется у меня. В вас говорит обида отвергнутого ребёнка! Но вы выросли! Нет нужды что-либо кому-то доказывать!
− Эх! – Гарвей расплылся в невесёлой улыбке. – Если бы ваши слова слышал мой отец, он бы возразил: «Нужно доказать самому себе, что ты достоин занимаемого высокого положения!»
− Простите, я не могу соперничать с вашим отцом ни в возрасте, ни в положении, ни в мудрости…
− Да уж, − хмыкнул принц.
− Однако, считаю, − продолжала Жаклин, − жизнь намного сложнее любой теоремы, которую необходимо доказывать. Она не втискивается в рамки математики или этикета, а учёные и маги, изучающие её утверждают, что до полного познания тайн ещё очень далеко. Давайте, будем просто жить и радоваться всему, что нам выпадает – в конце концов другого просто не дано.
Она с удовлетворением наблюдала, как с лица принца уходит напряжение, а улыбка из циничной, становится настоящей, немного грустной.
− Магистр Тризо, с моим отцом, принцем Тристаном, вы вряд ли бы нашли общий язык. Однако, учитель, придворный маг Эмиль Лоу наверняка сможет по достоинству оценить эти слова. Я их запомню! − он неожиданно подмигнул. – Блесну на балу в честь зимнего карнавала – утру нос Доминику, чтобы не слишком зазнавался!
Раздался оглушительный раскат грома, и магистр со студентом, позабыв о субординации, взявшись за руки, бросились бегом под спасительную крышу жилого корпуса университета Тербравос.
Глава 9
В преддверии празднования зимнего карнавала началась пора зачетов. Стонали студенты, часть которых зубрили заклинания на ходу, натыкаясь на стены, позабыв о времени и пространстве. Другая часть, с настроем весёлого сумасшедшего: «а всё равно ничего не запомню!» ходили с широкими улыбками, сообщая каждому, кто не успел ретироваться, что непременно напишут кучу шпаргалок, которых никто не заметит.
У своего кабинета Жаклин наткнулась на девушку, сладко спавшую, сидя прямо на полу в коридоре, с учебником по зельям в обнимку. Вспомнив собственные бессонные ночи, она аккуратно растолкала студентку. Узнав фамилию, магистр посоветовала приходить на зачёт поближе к концу, а перед тем хорошенько выспаться:
− Я вызову вас в последнюю очередь, − заверила она девушку, спросонья не разобравшую, где она и что происходит.
Преподавателей лихорадило не меньше. На кафедре то и дело кто-то срывался, не выдерживая напряжения. Обычно улыбчивый магистр Грюно ходил мрачнее тучи, а магистр Золи непрестанно ныл, как его измучили нерадивые студенты, которые все время требуют консультаций, а учить исторические даты не желают. Освальд Кранц вообще не покидал тренировочную аудиторию, что втайне радовало не только Жаклин. В эти дни библиотеку атаковали полчища студентов, как всегда, отложивших всё на последний момент. Когда девушка спустилась туда, чтобы сдать прочитанные книги и взять новые, Корнелия Ланж лишь вымученно кивнула ей, молча указав на длинную очередь к конторке.