Почувствовав пристальный взгляд, он бросил, не оборачиваясь:
— До утра не замерзнешь. Ложись.
И пропал в темноте.
Все еще находясь в состоянии близком к потере пульса, я подтянула мех. Согрела звеневший внутри лед кипящими ладонями, сделала несколько жадных глотков. Натянула на плечи платье, завернулась в подобранный со снега плащ и легла у костра. Холода и впрямь не ощущала; вот только обрадоваться этому не могла.
Внутри все переворачивалось и плавилось в гневе.
«Глупая! Лорд Агарвэн слишком красив. Слишком притягателен. Однажды, попав под воздействие эльфийского обаяния, будет уже не спастись. Неестественное влечение сведёт с ума, и пока не отдашься ему и телом и разумом, будешь страдать, не ведая покоя и сна.
Сама не заметишь, как влюбишься в прекрасного принца и в конец превратишься в потерявшее волю никчёмное существо.
А, потому Диана, как только доберетесь до города, держись от него подальше».
3.2
Агарвэн окунул горящие ладони в снег и, остудив, стряхнул капельки влаги.
Поднялся. С усилием подавил бесившийся в венах Огонь и, запретив стихии малейшее шевеление, тряхнул снежными волосами.
В последние дни Магия как с цепи сорвалась. Бунтует, рвется из сердца точно зверь из закрытой на замок клетки и, не внимая голосу разума, стремится к принцессе. То жаждет спалить, то вдруг затихнув, принимается изучать дочь человека, повинного в гибели Белолесья.
Его «Серебряный отряд» отправился встречать девчонку не случайно. Узнав, что Изабелла Олин из Дома Зимнего Утра получила Алое приглашение, эльфийский командир намеренно вызвался сопроводить претендентку до столицы.
Хотел лично посмотреть на дочь предателя, заглянуть в глаза отпрыску Эдуарда и, если удастся, уязвить девичье самолюбие. Потому-то, пользуясь привилегиями опытного соблазнителя, начал ее подразнивать. Затребовал поцелуй, обнимал, был ласков, со злорадством наблюдая, как она то краснеет, то бледнеет в мужских объятиях…
Надеялся, это принесет облегчение. Вернет в истерзанную душу покой.
Но минули дни, а ему стало хуже. Может, все дело в том, что Дом Вечерней Звезды предала не сама принцесса, а ее отец, да и случилось это больше полувека назад, что по меркам смертных людей можно считать делом давно минувшего прошлого. Впрочем, для долгоживущего эльфа те события случились, будто вчера и все же…
Сбоку раздался тихий шорох.
Сверкнувшие колдовским светом глаза опасно сузились, устремляясь на звук.
В морозном сумраке блеснула серебристая фигура, и воздух наполнился отвратительным смрадом. Через миг зоркие эльфийские очи определили шатавшего в темноте вампира. Похоже, тварь привлекло тепло горевшего неподалеку костра. Вскинув лысую голову и втянув ноздрями воздух, ледяное существо осторожно подкралось к защитной завесе.
Эльф вынул заткнутый за пояс кинжал, принял боевую стойку.
Натолкнувшись на незримую преграду, монстр недоуменно заворчал, оцарапал сверкавшую ледяными узорами заслонку и… отшатнулся. Эльфийские охранные чары и близко не подпустят нежить к костру, но незваный гость, видимо, понял это только сейчас. Заворчав проклятья, вампир сверкнул мертвенно-белыми глазами, попятился в кусты и вскоре пропал.
Командир еще какое-то время вслушивался в свист ветра, и только потом спрятал оружие. Обошел лагерь по границе защитного круга, обновив охранные нити, а после вернулся к костру. Набросил на себя рубаху, не стягивая шнуровки, расстелил на снегу запасной плащ и окинул спящую у огня девушку.
Лафаэль прав — принцесса не такая, какой они воображали.
Хрупкая, беззащитная, с белой кожей и длинными волосами, сплетенными в косу, что лежали сейчас на снегу распушившейся змейкой и в свете пламени казались огненно рыжими. На восемнадцать не выглядела, от силы на шестнадцать. Очень худенькая, запястья и лодыжки тонкие, изящные, сразу видно аристократка. Во взгляде вечный страх, недоумение; когда удивилась, услышав об Одаренных, Агарвэн решил, что шутит, но нет, она была искренна, честна.
Девичья аура по-прежнему как решето. Судя по остаточным вредоносным всплескам, совсем недавно девчонка подверглась какому-то мощному магическому воздействию. Однако, тщательно затертые следы лишили возможности определить того, кем оно было произведено.
Более чем подозрительно.
Девушка завозилась, откинула плащ и перевернулась на другой бок. Ресницы дрогнули, но веки не открылись.
Протянув руку, подцепил прядку, прилипшую к разгоряченному лбу, и зачесал за ушко. Склонил голову и всмотрелся в нежное личико, подсвеченное огоньками костра.