— Да как везде. Но на сессиях впору повеситься в темном углу.
— А какой проходной балл?
— Сто восемьдесят единиц чистой магии. Кроме того, обязательна сдача вступительного тестирования по общеобразовательным предметам.
Мой вынужденный спутник присвистнул от удивления.
— Ничего себе! У нас всего семьдесят девять.
«Потому-то ваши выпускники никому не известны, а наши служат в крупных международных фирмах», — мстительно подумала я, прикладывая ладони к замерзшим щекам. Такое ощущение, что в академии специально не топили, чтобы сморить холодом недобитых студентов.
МУКИ… Когда-то, будучи зеленой абитуриенткой, я очень боялась не набрать необходимый магический порог. С детства я грезила именно московским университетом и не была готова размениваться на что-то меньшее. Конечно, судьба внесла свои коррективы, и в какой-то момент меня почти занесло в омскую академию колдовства, но в итоге все дороги всё равно привели в Москву. Необходимое количество единиц я набрала — еле-еле вошла в нижний порог, — зато проявила себя на тестировании как один из лучших теоретиков.
К сожалению, с годами тяга к обучению выветрилась, иначе бы я сдала экзамен, а не мямлила нечто невразумительное перед деканом, который в отместку запихнул меня в улей на съедение пчелам-убийцам.
— Получается, ты в два раза мощнее меня? — Антон сощурился, выискивая во мне нечто особое.
— Скорее — выносливее. — Я одернула себя, пока не забрела в дебри лекций о внутреннем магическом источнике, которые и так известны любому первокурснику. — А преподаватели у вас как?
— Да так себе. Сама понимаешь, кто сюда пойдет? — Я попыталась язвительно возразить, на что Антон фыркнул. — Да всем известно, что АНиПС — дыра. Ты сама на нас смотришь как на… — он добавил крепкое словечко. — До тех пор, пока у нежити не появятся равные права с людьми, обитать нам на задворках страны как каким-то прокаженным. Но ничего, это временно.
В его голосе мелькнула стальная нотка, от которой мне стало не по себе. Да уж, если задуманное Игнатом — или кто там над ним? — исполнится, всему магическому миру придет хана.
— Нам налево. Ага, ну вот и женская половина общежития. До встречи!
Антон помахал мне, будто бы добрый знакомой, и уже собрался уходить, когда я спросила:
— Этот неприятный парень, он у вас главный? У вас — в смысле, у всего вашего безумия?
— Игнат? Не суди его по первому впечатлению, он отличный друг и прекрасный товарищ. Не, он не лидер, просто волнуется за общее дело. Между прочим, чистокровный человек!
Ага. Я потерла шею. Знаем мы таких прекрасных товарищей, которые прокрадываются к спящим девицам и выкрадывают их в ночи. Тьфу, блин. Надо бы повесить на дверь амбарный замок, потому что заклинаниям я отныне не доверю свою сохранность.
Антон ещё немного помолчал, ожидая моей реакции, и, не получив желаемого, ретировался.
Потоптавшись у двери, я вошла в комнату, чтобы столкнуться на пороге с охваченной страхом Ритой. Та, всклоченная, в одной футболке, нервно трясла ногой, копаясь в моем смартфоне.
— Где ты была?! Где?! — взревела подруга. — Я проснулась, а тебя нигде нет! Звоню, а телефон здесь валяется. Я решила, что тебя эта ненормальная, — она мотнула головой в сторону комнаты Юноны, — угробила. Её тоже у себя нет. Думаю, всё, кранты, Нику закапывают в лесу. Почему ты не предупредила меня?! — Рита столкнулась с моим задумчивым взглядом. — Что случилось, Никсен?
— Ничего особенного, — ухмыльнулась я, ставя на дверь тройное защитное заклинание. — В этой академии что ни ученик, так либо жаждет меня убить, либо заставить работать на благо революции.
За окнами томился рассвет. Небо, залитое рыжей краской, светлело, и где-то вдалеке ворчали ветра.
Глупо считать, что нежить смирилась со своим положением и была готова осесть в глубинке, не имея возможности ни посетить столицу, ни съездить заграницу, ни жить нормальной — нечеловеческой — жизнью. Кроме того, в других странах обстановка была немногим лучше. Толерантная Европа ратовала за равноправие всех рас и национальностей, но о нежити умалчивала, а на всемирных заседаниях правители всех стран скромно отговаривались: «Вопрос под контролем». Да только контроль этот давался страданиями тех, что открылись людям только в 21 веке, а до тех пор прятались под страхом быть уничтоженными. Когда магия, тысячелетиями скрываемая, стала доступна всем желающим, нежить понадеялась на чудо и показалась миру. Вот, мол, какие мы.
Их были не готовы принять. Запреты и ограничения, сегрегации, войны. И тогда потусторонние решили взбунтовать. Банши и драконы, упыри и разумные зомби, гули — они затеяли свою революцию.