– Мне бы очень хотелось, чтобы вы сдохли, – пробормотала Алёна, уворачиваясь то вправо, то влево от стакана, который шатен подсовывал к ее рту.
– Полное совпадение желаний, – проскрежетал он. – Я б тебя своими руками придушил, еще и с удовольствием. Пей, ну!
– Не буду.
Глаза шатена мрачно блеснули:
– Ты внушаешь мне жуткое отвращение, но, если я еще немного выпью, у меня точно встанет. Таковы причуды моей физиологии. И я тебя оттрахаю. А потом и мои друзья-приятели присоединятся. Ты этого хочешь?
– Нет! – прошептала Алёна. – Не надо.
Она шептала не от страха, хотя ей было страшно. Она шептала, чтобы не зарыдать перед ними. Если она заплачет… Казалось, ей не пережить такого унижения. Если заплачет, только и останется потом с собой покончить, честное слово!
– Зачем вы хотите, чтобы я пила?
– Затем, – ухмыльнулся шатен. – Утром допетришь. Пей, ну!
Стакан с силой стукнулся о зубы. Мерзкий запах дурного коньяка ударил в нос, а потом спиртом обожгло рот. Она глотала медленно, с отвращением, сосредоточенно думая, как о чем-то важном, что никогда, никогда в жизни больше ни глотка коньяка ни сделает. Никакого! Даже проклятущего миллезимного арманьяка!
Наконец-то полстакана кончились. Во рту жгло.
– Еще? – спросил шатен, пристально глядя в глаза Алёны.
Она слабо качнула головой. От легкого ее движения лицо шатена вдруг расплылось.
– Ага, – сказал он довольным голосом и слегка толкнул Алёну в плечо. Она откинулась на подушку.
– Готова? – равнодушно поинтересовался Двойник, зевая.
– Наконец-то, – буркнул блондин, стаскивая свой зеленоватый пуловер и расстегивая брюки.
«Они милосердны, – вяло подумала Алёна, с трудом управляясь с разбредающимися мыслями. – Они собрались меня изнасиловать, но хотят, чтобы я это легче пережила. Потому и напоили. Какое, к черту, милосердие, о чем я?! Они просто хотят, чтобы я тупо спала, пока они будут…»
– Готова, – пробормотал блондин. – Спит.
– Я же говорил, что все будет чики-поки! – обрадовался шатен. – Вот дело и сделано. Только, малчеги-красафчеги… только давайте уж, как решили, – не выдавать, если что. 14АА41 – и все тут. Договорились?
– Договорились, отвяжись, – послышался голос Двойника. – 14АА41.
Алёна с невероятным трудом подняла тяжелеющие веки.
– Игорь… – прошептала чуть слышно. – Как ты можешь… Я тебя так… так…
– А тебя разве Игорем зовут? – спросил кто-то.
Алёна не поняла кто. Она хотела посмотреть, но не смогла. Веки стали совершенно каменными и упали. Тьма сомкнулась перед ней и втянула в себя, как водоворот втягивает неумелого пловца.
– Привет. Слушай, ты знаешь, что Тонька с Романом разводятся?
– Да ты что!
– Отпад, да? Я тоже как узнала, просто онемела.
– Но почему?
– Тонька не рассказывает. Ревет все время. Ничего не говорит, только бормочет, что все кончено.
– А, ну понятно… застукала с кем-нибудь, наверное.
– А он что, погуливал?
– Ну, я не знаю. Вообще-то не видела его ни с кем, но можно зашифроваться как угодно. Чтоб с такими глазами да не гулял? Под него же девки сами ложатся!
– А может, сама Тонька погуливала, а он ее накрыл?
– Ага, эта курица? Да кому она нужна! Если бы не папочка ее, думаешь, Ромка на ней женился бы? Такой парень, красавец. Все девчонки, глядя на него, вон как облизываются, прям слюнки у всех бегут. А она? Без слез не взглянешь. Другое дело, что папочка им сразу и квартиру, и машину, и работу для Ромки в… как его… ну, новый центр открыли…
– Он что, ушел со старой работы?
– Да вроде. На новом месте и зарплата больше, и клиентура совсем другая. А теперь, если он с Тонькой расходится, его в два счета оттуда выпрут.
– Да нет, не выпрут. Он и сам приманка для клиентуры. Сейчас на него богатенькие дамочки тучей налетят, расклюют!
– Ну, может быть…
– Не, я всегда говорила, что брак по расчету хорош до поры до времени. Потом мужик обязательно начнет гулять. Машина, квартира – оно, конечно, хорошо, но стояк-то у них не на квартиру и не на машину. Надо же, какое совпадение: у одной моей знакомой барышни аналогичная история. Тоже разводиться собрались, но, честно, не знаю, дойдет ли до развода. Где-то застукала муженька, скандал закатила, а теперь, я так чувствую, на попятный.
– Из-за ребенка?
– Ну, ребенок ребенком, да только кто в таких делах о детях думает. Нет, у них бизнес совместный. Отец ее большая шишка, а парень… Он откуда-то с Урала, что ли. Был тощий, голодный, а сейчас – ну что ты! Валья-ажный такой… Но у него на морде написано: «Хочу трахаться!»
– То есть он как был голодный, так и остался?
– Ага! Только в другом смысле.
– Ну и что та барышня?
– Да ничего особенного. Прикинула, что теперь бизнес нужно делить, – и ревность в карман засунула, куда подальше. Да и правильно. Подумаешь, мужик гуляет. А кто из них, кобелей, не гуляет? Где-то я читала… а, у Бегбедера: мужчине нужно трогать как можно больше женщин, чтобы убедиться, что его – самая лучшая.
– Трогать? В смысле, щупать?
– Ну да. В смысле – лапать.
– Ага. Как всегда, значит: им можно, а нам не моги.
– Да почему? Моги, только осторожно… Но это не телефонный разговор. Ладно, при встрече раскроем тему.
– Да, при встрече… Мы с тобой уж сто лет не виделись! Опять в последний момент что-то придумаешь!
– Да ладно тебе… А скажи, откуда Тонька узнала, что Ромка гуляет?
– Да вроде бы кто-то ей сказал, не знаю точно. То ли подруга какая-то засекла, то ли вообще аноним настучал.
– Серьезно? Ну и суки! Бывают же люди… Подруга, главное! Да таких подруг надо топить в сортире! Вот же народ, блин!
– Точно, жуть. Покоя им не дает чья-то нормальная жизнь, надо изгадить. Я б на месте Тоньки, вместо того чтобы с мужиком разводиться, ту подругу кислотой облила.
– Вместе с той, с кем Ромка спал.
– Слушай, а может, он с подругой и спал? А потом ее бросил, и она из мести…
– Да я, честно, даже не знаю точно, кто на него настучал, подруга или просто случайный какой-то человек.
– Не, ну а случайному какое дело до того, с кем Ромка спит? Зачем ему в чужую жизнь лезть?
– А ты представь, вдруг та девка была его жена. Ну и понятно…
– Погоди, так Тоньке мужик, что ли, настучал?
– Откуда мне знать? Ничего я не знаю, кроме одного: Тонька с Ромкой разводятся, и все.
– Точно – все… Приплыли, называется… Бедняги. Никому не дай бог!
– До свиданья, – пробормотала Алёна, неловко сползая по ступенькам. – Спа… – Чуть не сорвалась, но успела схватиться за поручень. – Спасибо.
– Не за что! – отозвалась проводница.
Она еле сдерживала смех. Алёна слышала, как вибрирует ее голос. Можно представить, что тетка расскажет товаркам, лишь только вернется в вагон!.. Нет, лучше не представлять.
Однако картина воображаемого рассказа уже не могла исчезнуть из головы Алёны, которая всегда отличалась буйной фантазией. Другое дело, что никогда, даже в самом разнузданном буйстве, ее пресловутая фантазия не рисовала картин, хотя бы отдаленно, хотя бы приблизительно напоминающих то, что ей пришлось пережить нынче ночью.
Алёна вяло брела по перрону, опустив глаза и вздрагивая, когда кто-то из многочисленных таксистов или просто частников, оккупировавших платформу, бросался к ней с предложением отвезти в Шереметьево, Домодедово, Внуково, на Курский вокзал, на Савеловский и даже на Ленинградский с Ярославским. Учитывая, что наша героиня сейчас находилась на Казанском вокзале, через площадь от двух последних, предложение свидетельствовало о глубоком чувстве юмора столичных водителей.
При мысли о деньгах Алёна безотчетно сунула руку в карман куртки и пошелестела лежащими там купюрами. Тридцать тысяч рублей: четыре оранжево-розовых пятитысячных, пять голубых тысячных бумажек и еще десять малиновых пятисоток. Каждый из трех попутчиков, значит, заплатил ей по десять тысяч рублей. За что?