Выбрать главу

Я охотно ответила:

– Веселье, лёгкость, общение, внимание, взаимопомощь…

– Хорошо, – кивнул он. – Проговаривай это про себя, как захочешь ещё кого-то назвать своим другом. Некоторые расшифровывают это слово иначе и, называя тебя другом, будут относиться, как к бесправному рабу.

Я чиркнула ногтем по строчке и кивнула:

– Психологическое манипулирование. Спасибо за предупреждение, Земко. Кажется, я поняла твой намёк.

Он положил руку на мою парту и, облокотившись, посмотрел в окно.

– Веселье, лёгкость, общение, внимание, взаимопомощь. Мне нравится.

И, оттолкнувшись, медленно направился к своему месту, а я удивлённо провожала его взглядом: так он согласился дружить или нет?

Вернулась бледная Царья, попыталась улыбнуться, но лишь слегка скривилась и плюхнулась на стул. Маар внимательно посмотрела на студентку и подняла руку:

– Эй, царевна! Да-да, ты – с зелёным лицом. Отползай-ка к Фулле, лягушка неугомонная. Мне на лекции героизм не нужен, приберегите для практики.

– А ещё практика будет? – деловито уточнила я.

– А ты, наша сверхнестандартная, помоги подруге доковылять до медицинского кабинета, – хмыкнула Маар, проигнорировав мой вопрос.

Я послушно встала и, поднырнув под руку Царьи, помогла ей подняться. Девушка пошатывалась и едва понимала, как нужно двигаться прямо. Я потащила её к дверям, а Маар продолжила свою увлекательную до дрожи лекцию. По пути я пыталась сообразить, у кого попросить потом записи, чтобы переписать очень важную и полезную для меня информацию, но столкнулась с кем-то. Подняла лицо и удивлённо посмотрела на декана фоксфака.

– Извините, тич Душан. Я не заметила вас.

Верфокс с интересом рассматривал бледно-зелёное лицо Царьи.

– Что-то случилось, студентка… э…

– Найка, – представилась я. Короткая у него память! Ещё не так давно лис при всех назвал меня уникальным талантом… по сбору штрафных баллов. – Царье стало плохо. Думаю, у неё несварение.

– Правда? – удивился Душан. – До сих пор стряпня Элль не вызывала подобных последствий.

Я не стала говорить, что Царья запросто могла кинуть в рот какое-нибудь мелкое насекомое, даже давно уже неживое, и устроить себе отравление совершенно самостоятельно. К тому же удерживать подругу было тяжело, но Душан не спешил уступать дорогу. Вздохнув, решила обойти его. Тич снова встал передо мной, я удивлённо посмотрела на верфокса:

– Вам что-то нужно, тич Душан?

Он, казалось, колебался, но через минуту всё же спросил:

– Слышал, ты преследуешь моего сына, хоть вы и расстались. Это правда?

От удивления я Царью едва не выронила, а противная лягушка вдруг приоткрыла замутнённые глаза и, икнув, пробормотала:

– Она на физре на моего рыжика набросилась так, что я едва сдержалась, чтобы не выцарапать глаза подруге!

Глаза Душана сузились, скулы словно заострились, тич стал выглядеть злым. Я судорожно прижала ладонь к губам Царьи и, нервно хихикнув, быстро проговорила:

– Нет-нет, Вемуд немного... не в моём вкусе. Точнее, абсолютно не в моём! Кто захочет встречаться с наглым лисом, который может и подножку поставить, и кинжал в спину воткнуть, мило при этом улыбаясь?

– Многие, – как-то слишком спокойно проговорил Душан.

Кажется, моя пламенная речь его совершенно не убедила. Подкинув сползающую Царью на плечо, я проворчала:

– Извините, тич Душан, у меня нет времени.

Хотела его обойти, но он снова шагнул вправо и загородил путь. Я разозлилась:

– Что вы хотите услышать?! Если вас не устроил мой ответ, то, возможно, успокоитесь, если я скажу, что обожаю вашего сына? Да, он такой лапочка, так бы хвост и отодрала, да на сумочку себе повесила... На память! И да, я, безусловно, преследую его, набрасываюсь с поцелуями, зажимаю по всем углам, – кивнула, – и там, и там… нет, вон в том я его еще не домогалась! Исправлюсь. Вот такая я сексуальная маньячка! А теперь дайте дорогу! Моей подруге действительно плохо.

Верфокс с задумчивым видом отступил, а я, пыхтя и обливаясь потом, потащила Царью к Фулле. В медкабинете было светло, тихо и пахло свежезаваренными травами. Кажется, мелисса и крапива, плюс кора дуба. Интересное сочетание! Осторожно уложила Царью на кушетку и, с хрустом распрямившись, позвала: