Она ускорила ритм, обдавая его горячим дыханием, приправленным запахом ее собственной срасти. Началась дикая пляска нервных окончаний, каждая клетка его тела впитывала ее, неслась в потоке новых ощущений. Душа кричала, сердце рвалось наружу, ее глаза в момент высшего блаженства всецело поглотили его. Момент оргазма превратил ее в порочное совершенство. Художник хотел проникнуть дальше в их глубину, узнать, что за секреты, спрятаны за полуночной дымкой ее глаз, но она преградила дорогу, сжав лоно, приближая его разрядку. Арман терял себя, изливаясь, ощущая настолько полное ощущение наслаждения, что оно граничило с болью. Когда глаза вновь смогли видеть, а к телу хоть немного вернулось ощущение реальности, незнакомка, стояла в дверях, словно ничего и не было.
— А ты хорош… — сверкнув на прощанье глазами, она исчезла, прикрыв за собой двери.
Глава 10
— Подожди! Кто ты такая? — слова разбились о пустую кабинку.
Арман встал, пошатываясь, наслаждение еще блуждало по телу, приятный дурман не проходил. Застегнув штаны, пригладив волосы, он выбежал, посмотрел по сторонам, все было как прежде, только незнакомка исчезла. Он метался по клубу, выбежал на улицу, пытался уловить ее запах — ничего. Она словно растворилась, как виденье. Буд-то ничего и не было. Но ведь было, и она вполне реальна! В этом он был уверен!
— Ты сегодня выиграл в лотерею, — сказал Фабьен, когда художник с выражением растерянности и недоумения вернулся к их столику.
— Ты не видел, куда она пошла? — он залпом осушил бокал.
— Дружище, я за вашими скачками не следил. Хотя дамочка ну прям высший сорт, — мужчина причмокнул и облизал два своих пальца.
— Где твоя новая подруга? — Арман озирался по сторонам, все еще не теряя надежды заметить в людской толпе ее манящую фигурку.
— Перепихон в туалете и адьос, невероятно пресная особа, — он смешно сморщил нос, — Я сегодня на сухом пайке, в отличие от некоторых.
— Ты прости, я поеду домой… устал, — люди сейчас раздражали, хотелось с головой уйти в свой мир. Даже жизнерадостность Фабьена действовала на нервы.
— Вот ты жук, слопал десерт и лапки кверху. А меня ты на кого покидаешь! — друг наиграно-возмущенно покачал головой.
— Взрослый мальчик справишься, — художник поднялся и решительно направился к выходу. Поймав такси назвал свой адрес и откинулся на сиденье.
Кто она? Как ее найти? Даже если и найдет, толк? Девушка желала развлечься, ясно дала понять, не назвав даже имени, что в продолжении знакомства не заинтересована. Он что собирается бегать за той, которой нафиг не сдался? А причина еще более безумная. Унижаться и добиваться благосклонности, только потому, что она похожа на Музу живущую в нем.
Такси остановилось у его подъезда, расплатившись, художник вышел и прошел в дом. Включил свет, и сразу же его встретила она — его черный ангел. Он подбежал к холстам, нежно обвел рукой ее лицо:
— Почему ты живешь только там? — грудь сжимало в тиски, он задыхался от желания обнять свое совершенство.
— Нет, сегодняшняя незнакомка лишь бледная копия, отдаленное сходство с тобой. Ты оригинал, ты моя, и в мире нет никого прекрасней тебя, — он тонул в полуночных глазах, которые нарисовал своей рукой, и для него они били живые, она взмахнула ресницами для него, не осуждая, соблазняя, словно отвечая: «Ты никогда не найдешь никого лучше, ты мой, навеки мой!».
— Так дай мне возможность любить тебя! Быть с тобой! Не дразни так беспощадно! Не разрывай душу! — он всматривался в ее лицо, в родные черты, знакомые изгибы, полные губы. Он знал ее внешность досконально, даже лучше чем свою. Только не мог ощутить, не мог любить. Ежедневно погибал, и возрождался вновь, чтобы хоть на краткий миг слиться со своей одержимостью. Пусть даже вот так разговаривая с холстом.
Муза словно услышала, изменилась в лице, и кивнула головой. Он должен порадовать ее, должен нарисовать еще один холст. Сейчас. Немедленно. Вдохновение, как раскаленный металл текло по венам. Подойдя к белоснежному полотну, Арман уже видел будущую работу целиком. Картина в его воображении уже была готова, до мельчайших деталей, оставалось только перенести ее.
Глава 11
Трудился художник до рассвета. Он погрузился в себя, творил. В такие моменты ощущение ее присутствия наполняло его до краев. Картина возникала как по волшебству, кисть порхала в его руках, процесс приносил эйфорию. Арман изобразил Музу на вершине живописной скалы, она стояла расправив крылья, готовясь к полету, лицо обращено к нему, словно звала: «Пошли со мной!».