А потом появилась она — черный ангел его грез. Муза просто пришла в его сознание, как к себе домой, вольготно расположилась и потребовала нарисовать ее. Она принесла с собой давно утраченное вдохновение, позволила расцвести таланту. Первая же картина с ее изображением была подобно взрыву, об Армане тут же заговорили, как о молодом, подающим большие надежды таланте. Дальше все шло только вверх, успех, слава, деньги, признание, сменяющие друг друга все новые и новые женские тела.
Только это была лишь внешняя оболочка. За кулисами это спектакля для публики скрывалось одинокое страждущее сердце. Он сходил с ума по воплощению своих грез, не имея возможности построить нормальные отношения. Да и ежемесячная борьба со зверем, постоянно напоминала — он больше не человек.
Как-то, его нашел предводитель монстров и звал примкнуть к своей общине. Назвался каким-то альфой, обещал научить всему и помочь освоиться. Звал в их место сбора. Он тогда послал, куда подальше старичка, назвавшегося Дамьеном. Даже не поинтересовавшись, как он его нашел. Впрочем, Арман подозревал, что монстры как-то чуют себе подобных. После этого случая, старик раз в полгода, неизменно приходил со своим стандартным предложением. И неизменно получал один и тот же нелестный ответ, приправленный матерным словцом. Связаться с волками — это означало признать зверя, смириться, а этого никогда не будет.
Пересмотрев как кинофильм свою жизнь, обессиленный художник провалился в забытье. Когда он пришел в себя, то тело было в прежней форме. Сегодняшняя схватка была выиграна, впереди еще месяц относительного спокойствия.
Выбравшись из металлической комнаты Арман, снова принял душ, опустошил холодильник. После схватки всегда приходил неистовый голод. Было четыре часа утра, у него оставалось еще несколько часов, что побыть наедине с Музой.
Сегодня она встретила художника суровым взглядом. Совершенство была недовольна.
— Что я могу сделать, я чудовище! — говорил он, прижимаясь губами к нарисованному телу.
Муза что-то шептала, отрицала, но он не мог расслышать. Измотанный, подавленный, обессиленный, он вновь утратил вдохновение. Не способный держать даже кисть в руке, отвергаемый собственной Музой, он так и простоял около картины до самого утра.
Безжалостный звонок будильника выдернул его сознание на поверхность. Начинался рабочий день. Арман вздрогнул, вспомнив про новую студентку, сегодня на практических занятиях ему от нее не сбежать.
Глава 16
Звонок Габи застал его уже в машине.
— Да, — Арман удивился, насколько хриплым был его голос. Неужели он так сильно кричал ночью?
— Привет, гениям! — девушка была как всегда полна боевого духа. — Я звоню с отчетом, по твоей фифе.
— Она не моя! — он выпалил слишком поспешно, и скорее пытался переубедить сам себя.
— Студентка же твоя, — Габи настолько громко захохотала, так что художник поежился.
— Типа того, — пробурчал он. — Так что ты узнала?
— Чиста, как первый снег. Если верить ее биографии прям ангел во плоти.
— И? Габи твои соображения?
— Арман, не бывает безупречных людей, у каждого в жизни случается дерьмо. А если у нее все девственно белое с виду, значит, кто-то очень хорошо постарался замазать чернуху. Это я тебе по собственному опыту говорю, — голос ее звучал уверенно, когда дело касалось работы Габи, никогда не бросала слов на ветер.
— А кто она вообще такая?
— Сиротка, тихоня, этакая целка-отличница. Ее биография настолько скучна, что заснуть можно. А так не бывает, всегда есть пятна.
— Ясно. Спасибо за помощь!
— Обращайся, всегда к твоим услугам, — он снова засмеялась и отключилась.
Звонок только породил еще вопросы, добавил душевного беспокойства. И почему эта Жизель свалилась на его голову? За что ему это? Словно других проблем в жизни мало?! И все же, с неохотой признаваясь самому себе, он хотел ее увидеть, что-то неумолимо тянуло его к этой студентке. И это нужно было обрубить на корню.
Не успел художник войти в академию, как его поймал Фабьен и оттащив его за руку, подальше от любопытных глаз и ушей, с выпученными глазами прошептал:
— Уже видел свою новую студентку?! Тебе она никого не напомнила?
— Ты о Жизель Легран? — Арман постарался, чтобы его голос не дрогнул, а лицо выглядело безучастным.
— А о ком еще! Я вчера с ней пересекся в коридоре, до сих пор мурашки по коже, вот это фрукт! — мужчина был на взводе, в каком-то уж слишком возбужденном состоянии.
— Ты падок на женский пол, тебе ежедневно в душу какая-то студентка западает, — художник неопределенно пожал плечами, не желая продолжать скользкую тему.