— Не, дружище, ты что-то не договариваешь! Думаешь, я не узнал ее?! Да, прикид другой, мордашка не намазана, но это точно твоя загадочная фея из клуба! — он торжественно поднял палец вверх, словно разгадал великую тайну века.
— Не факт. Та была старше, а этой двадцать три года, — то, что друг попал в точку, нервировало еще больше
— Это она, поверь моему чутью! Еще она ведьма какая-то, подошла ко мне и шепнула, перед домом, мол, подумайте обо мне и посчитайте до десяти! Прикинь, как я опешил. Ну и ради прикола сделал, как она сказала, и что ты думаешь? Там где я должен был проходить, разбилась огромная ваза! Я чуть в штаны не наложил, а потом весь вечер в себя приходил! — Фабьен затряс белокурой головой, и обнял себя руками за плечи.
— Мало ли совпадений. Не бери в голову, — художник нахмурился, не желая даже анализировать рассказ.
— Отрицание не поможет! — друг разозлился, его глаза сузились. — Ты трахнул свою студентку! И просто так отгородиться от случившегося не получится!
— Первое, неизвестно, она это или нет. Второе, даже если и она, все произошло, еще до того как она стала моей студенткой. Так что закроем эту тему раз и навсегда! — Арман прошипел раздраженно. — А теперь извини, мне пора, у меня практические занятия, — повернулся и пошел прочь.
— К ней спешишь! — за спиной раздался издевательский смех Фабьена. Художник сделал вид, что этого не слышит.
В аудиторию он уже вошел на взводе. И кого он первого увидел? Конечно же Жизель собственной персоной! Девушка стояла, смущено улыбаясь около его стола. Сегодня ворот белой рубашечки был расстегнут на три пуговички, так что отчетливо вырисовывались округлости грудей, и он уставился в этот вырез как голодный волк. Не в силах отвести взгляд, затаив дыхание. С трудом заставив себя поднять глаза вверх, он сделал глубокий вдох, и тут же ноздри защекотал ее будоражащий аромат, в штанах стало тесно.
Глава 17
— Добрый день, господин декан! — она стояла, смущенно гладя на него, и моргая невероятно длинными пушистыми ресницами.
— Добрый, — Арман заставил себя пройти к столу. — Займите свое место, Жизель, мы сейчас начинаем. Вы принесли все необходимое для практических занятий?
— Конечно! Даже больше, — в последней фразе слышались порочные нотки, или он себе снова что-то придумывает. — Вы вчера просили принести мои работы, я вот тут их положила, — он провела тонким пальчиком по краю стола, а память услужливо нарисовала картину, как именно эти пальчики сжимали его плоть. Воздух в легких закончился.
Необходимо взять себя в руки. Еще немного и он станет посмешищем для своих студентов!
— Хорошо. Я потом посмотрю. Займите свое место, — он неопределенно махнул рукой.
— Как скажете, господин декан, — произнесла она мурлыкающим голоском, медленно повернулась и пошла, покачивая бедрами к своему месту, как ему хотелось задрать эту дурацкую клетчатую юбку и добраться до ее аппетитных прелестей. Художник даже отчетливо представил, как она выгибает спинку, как он подходит сзади… о нет, надо прекратить эти мысли, немедленно.
Тема практического занятия была безобидной — пейзаж. Он уже неоднократно читал лекции, сейчас повторив студентам основные моменты, и дав задания, Арман уселся за стол. Никогда еще слова не давались ему с таким трудом, а любимая работа превращалась в пытку. Плоть в штанах не успокаивалась, она, словно самостоятельный организм, тянулось к той, которая была под запретом.
Чтобы как-то себя занять, отвлечь, пока студенты заняты делом. Он взял со стола ее рисунки. И тут художник был приятно удивлен — работы были превосходны. Похоже, Жизель любила изображать животных, но отлично соблюдала все правила, чувствовала цвет, игру теней. Он невольно залюбовался. Талант всегда его привлекал, а в этой студентке дивным образом сочеталось все, что он мог желать.
Долго сидеть ему не дали, полуоголенные девушки начали подзывать его к себе, задавая до невозможности примитивные вопросы. А на работы большинства без содрогания и смотреть было невозможно. Вот почему нельзя отсеять из группы бездарей и заниматься только талантами? Арман терпеливо переходил от одной студентки к другой, пока не вздрогнул от соблазнительного голоска Жизель:
— Господин декан, мне очень нужен ваш профессиональный совет!
Художник подошел к ее мольберту, на котором был закреплен холст с рисунком и замер, он открывал и закрывал рот как рыбка, не в силах произнести и слова, а лоб покрылся испариной. С незаконченной картины на него смотрела его собственное голое тело, только без лица.