И при всем ужасе содеянного, он не мог выгрызть ее из сердца. Одна мысль, что больше никогда не прикоснется, не заглянет в лживые сапфировые глаза, казалась кошмарной, неправильной.
И как излечиться, как отрезать нить, связывающую их, он даже себе не представлял. Арман предполагал, что у его одержимости вполне объяснимая причина. Жизель сотворила с ним это, и теперь он привязан к ней, как к своему создателю. Иначе подобную зависимость он не мог объяснить.
Волк долго не хотел отступать, вырвавшись на свободу, он буйствовал до рассвета. После чего художник потерял связь с реальностью. Обратное обращение привело к глубокому и крепкому сну.
Проснулся Арман, когда солнце уже светило на небе. И никогда прежде, после пробуждения, он не ощущал себя настолько бодро и свежо. Словно высвободив зверя, он и сам освободился от сдерживающих его оков.
Художник ощутил чье-то присутствие. Встрепенулся, открыл глаза и посмотрел по сторонам. Поодаль сидел Дамьен, прислонившись спиной к стволу дерева.
— Доброе утро, — мужчина улыбнулся.
— Что ты тут делаешь? И как меня нашел? — Арман нахмурил брови, в нем взыграла злость, на себя, на своего зверя.
— По запаху. Мы чуем своих, всегда. Я рад, что ты наконец обратился.
— Этого больше не повторится! — художник стиснул зубы. Он не покорится, нет. Будет и дальше сражаться со своим монстром, даже если это приведет их обоюдной гибели.
— Ты выпустил зверя, и больше не сможешь держать его на привязи. Это и не нужно поверь мне, — Дамьен улыбался ему открыто, по-отечески, смотрел как на несмышленого ребенка.
— Отвали от меня! — и вновь Армана разрывало на части, от ярости кипел человек, а волк внутри него наоборот тянулся к оборотню, он хотел подползти ближе, обнюхать.
— Упертый парень, — Дамьен добродушно засмеялся. — Проведи со мной день. Я расскажу тебе об оборотнях, познакомлю со стаей, и ты поймешь, что в твоем положении нет ничего постыдного.
— Ты родился таким?
— Да.
— Тогда у тебя не было выбора. Меня же обратили, не спрашивая! Сечешь разницу? — при этом он снова вспомнил лживую тварь. Сердце кольнуло, Арман соскучился, и за это он ненавидел себя еще больше. Он уничтожен, сломлен, раздавлен, и в этом только ее вина. А он продолжает думать о ней, желать ее.
— Итог один — ты оборотень. И чтобы жить в гармонии, ты должен принять зверя. Пусть тебе тяжелее, но обратить процесс невозможно. Есть лишь один способ избавить себя от страданий, и я тут чтобы помочь тебе, — мужчина говорил тепло, в словах, мимике, не было ни единого намека на ложь.
— Объясни! Как я могу принять факт, что я монстр? Как могу жить с осознанием этого и не содрогаться в ужасе? — злость поутихла, навалилась усталость.
— Именно для этого я тут, — Дамьен снова улыбнулся, протянул Арману какое-то тряпье. Только сейчас художник заметил, что обнажен. Но это было мелочью, ничтожно маленькой проблемой, в океане предательства.
До вечера они гуляли по лесу. Мужчина кормил художника бутербродам, которые доставал из своего рюкзака, и рассказывал о природе оборотней. В его славах была гордость за волков, он любил стаю, и ничуть не сожалел, что родился таковым.
Вначале Арман огрызался, хамил, но позже, что-то изменилось, возникла неуловимая связь, он проникся уважением к Дамьену. Старик каким-то непостижимым образом умел расположить к себе.
— Сейчас мы посетим ритуальное место сбора стаи. Мы приходим сюда обязательно раз в месяц во время полнолуния, собираемся также, когда принимаем нового члена стаи. Или по каким-то важным для нас поводам. Но также любой оборотень может прийти, когда на душе грустно, когда одолевают проблемы, или просто необходимо набраться сил, — старик говорил и улыбался, речь была пропитана теплотой, какой-то непонятной нежностью. — Это место пропитано особой энергией, сейчас ты ее ощутишь, и многое поймешь на инстинктивном уровне.
— Я еще не дал согласия вступить в стаю.
Дамьен лишь улыбнулся, склонив голову.
Они вышли на поляну, забор из огромных валунов преграждал дальнейший путь. Камни возвышались над ними, от них пахло чем-то древним, первобытным. Старик прошел вдоль забора, провел рукой по одному из камней, и тут же открылся проход. Арман вошел вслед за альфой. И сразу ощутил, как воздух стал иным, более свежим, насыщенным неизвестными запахами, он кружил голову и помимо воли заставлял улыбаться. Тут художник ощущал себя на своем месте.
Периметр был достаточно большой, каменный трон стоял в стороне. Несколько валунов были испещрены неведомыми символами. По всей площади горели факелы. Создавалось ощущение, что он попал в другой мир, необычный, завораживающий. Не столько обстановкой, сколько атмосферой, необычной энергией этого места. В центре логова волков стояла высокая каменная статуя. Когда художник присмотрелся, то замер, хлопая глазами, не в силах произнести ни слова.