На него смотрела его крылатая муза. Она стояла, раскинув широко руки, словно хотела обнять, в глазах сверкали два сапфира. Лукавая улыбка была точь-в-точь как у Жизель. Это и была она. Как он сразу не распознал! Муза являвшаяся во снах, кем он грезил, кого упоенно рисовал, была не плод его воображения. Она была реальным чудовищем. Жизель и муза — два обличия одного и того же монстра.
— Кто… это? — Арман с трудом смог выдавить из себя два слова, ткнув пальцем в фигуру.
— Шайна — крылатая волчица. Она обегает дух оборотней, ее еще называют матерью всех волков. Она наша заступница и покровитель. Попав в беду, мы просим у нее защиты и поддержки, — Дамьен смотрел на статую с обожанием.
Глава 34
Она смотрела вслед убегающему волку, хотелось обратиться и догнать его. Вместе бежать по лесу и разделять чувство безграничной свободы. Забыть на время все сдерживающие факторы, впитывать энергию природы и после отдаться ему.
За эти мысли она злилась на себя. Изначально художник был лишь ее фигурой на доске. Безусловно, она выбирала сама, долго следила, но даже тогда не понимала своего выбора. Хилый, голодный, разуверившийся в жизни дворник. Что можно от него ожидать? Как можно доверить главную роль в игре за ее свободу?
Но почему-то другие претенденты не рассматривались. Некое неведомое даже ей чувство подсказывало — это единственно верное решение. Теперь она понимала — интуиция не подвела. Вот только все зашло куда глубже, чем ее игра, намного глубже. Арман проник в нее, стал кислородом, частичкой ее души. И теперь его практически невозможно оторвать. А ведь придется.
Не планировала она раскрывать секретов. Ее фигура в игре, пусть и главная, не обязана знать деталей. Ее не посвящают в нюансы и не раскрывают карты. Вот только иначе он бы не принял волка, иначе весь план мог пойти под откос. Была еще и одна причина, которую она не хотела озвучивать даже мысленно — она больше не могла врать ему. Ей хотелось снести барьеры и открыться и быть может тогда…
Нет. Тогда в конце пути их пути разойдутся навсегда. Иной исход невозможен. Художник никогда не простит. Особенно, когда всплывет вся правда. А до решающей схватки осталось совсем немного времени. Она поставила на кон все, и не может отступить. Впрочем, если она бросит все, сдастся, проиграют все. Просто она навсегда покинет этот мир, вновь станет рабыней, вынужденной безропотно покоряться своему хозяину.
А в случае победы они будут свободны. Только по отдельности. И вот с этим она не могла смириться. Даже долгожданная воля, уже не казалось такой сладкой. Все меркло, если рядом не будет его.
И причина душевных терзаний лежала на поверхности. Он должен был стать волком. Не она это решила, не она избрала его — сама судьба. Ведь художник предназначен небесами, той чье сердце всегда оставалось холодным и неприступным. Там где-то наверху все решили за них, только не учли факта — что им никогда не преодолеть пропасть.
Открыв даже часть правды, она собственноручно вонзила ему нож в сердце, уничтожила все, что могло быть. Но иного выхода не было, они должны завершить игру. Да, только сегодня, сидя в его машине, она решилась переиграть все. Теперь ей было мало свободы, она хотела уничтожить источник зла. Освободить людские души, до которых ей ранее никогда не было дела.
Она приняла решение за них. Вновь подвергла его опасности. Но иначе нельзя. Одной воли мало, теперь она не может, получив свободу, просто улететь, и позволить злу и дальше безнаказанно властвовать, сжирая, подминая под себя, такие хрупкие человеческие души.
И ведь до знакомства с художником, ей не было дела до мелких людишех. И вдруг каждая жизнь приобрела особую ценность. Самовлюбленная, эгоистичная и жестокая прежде, она и сама сотворила немало зла.
Но Арман изменил все, он словно открыл глаза и заставил увидеть мир иначе, собственноручно своими руками раскрасил его для нее. Он научил ее чувствовать, подарил эмоции, и от этого ей больше не убежать.
Он менял ее каждую секунду, минуту, день. Она училась радоваться простым вещам, улыбаться, искренне, до боли в животе смеяться. Даже совместная трапеза вызывала дивное чувство комфорта. А соитие — это было сплетение не только тел, но и душ. Такого единения, невероятного экстаза, она и вообразить себе не могла за свое долгое, и как теперь оказалось, бесцельное, пустое существование.