— Кого? — повернулся, не веря своим глазам. Живое воплощение его грез. Его черный ангел стояла, сверкая своими огромными сапфирами. Сейчас она была земной, исчез загадочный орел, таинственность. И после полугодовой разлуки, она казалась такой родной, как никогда прежде.
— Тебя. На картинах я хочу видеть нас вместе, — маленький топ и короткие шортики, почти не скрывали идеального тела. Как же он истосковался по ней.
— Только на картинах? — он лукаво прищурился.
— И в жизни, — муза смущенно улыбнулась. Откуда в ней взялись скромность и нерешительность? — Если позволишь…
— Позволю… родная, — больше Арман не мог сдерживаться, он вскочил со стула, притянул ее к себе и обнял, так сильно, что услышал хруст костей. — Душа моя… — шептал, целуя, изголодавшийся, до сих пор одержимый. Припал к сладким губам, целовал неистово до крови, и все было мало. Как он смог прожить без нее полгода? Немыслимо!
Разорвал одежду, пожирая глазами тело, совершенное, манящее, податливое. Скинув с себя одежду, поднял на руки и рывком вошел в нее. Вселенная взорвалась фейерверком, торжество страсти и любви. Сейчас он обладал ей всецело, полностью.
Жизель обвила его стройными ножками:
— Мой волк, единственный, — в сапфировых глазах зажигались звезды. Впервые она была счастлива. — Прости меня… за все прости… — извиваясь в его руках, она плакала, сладко-солеными слезами раскаяния.
— Простил, за все простил, — шептал он хриплым от страсти голосом. Их пронзила вспышка удовольствия, одна на двоих, соединяющая души. И в этот миг стена непонимания рухнула, превратилась в пыль. Они кричали, торжественно с надрывом. Целовались и слизывали слезы со щек друг друга. — Ты же останешься со мной?
— Я всегда была с тобой, — засмеялась и потерлась сосками о его грудь.
— Следила за мной? — художник стал целовать шею, пьянея от сладкого вкуса истинной.
— Я бы не выжила вдали от тебя.
— Отчего же не появилась, не подошла? — он прижал ее к себе еще сильнее, чувствуя, как член вновь набухает. Он никогда не сможет насытиться своей музой.
— Тебе нужно было время, — Жизель покрутила бедрами, вызывая сладкие судороги во всем теле.
— Теперь мне нужна только ты, — Арман стал двигаться, ощущая ее тесноту и гладкость. Судорожные, быстрые, хаотичные движения, наполненные истинной энергией любви. Самой сильной, без которой все в жизни теряет всякий смысл. — Моя пара. Моя жена. Моя возлюбленная.
— Только твоя… навеки… муж — слова пропитанные страстью, искрение. Их обвенчали небеса, а души прошептали клятвы верности и любви. Впервые она раскрылась для него полностью, и за этот миг Арман был готов простить все. Он больше ни о чем не сожалел. Пройдя через горести, художник обрел бесценное счастье. Его музу, Его ангела. Его истинную.
Очередной взрыв удовольствия и они ощутили, как два сердца сплелись воедино и навсегда.
Конец