— Это все твой дед! Это он вбил тебе в голову всякие сказочки! Запомни, Орхидея, главное — власть! А ты нам очень нужна в ковене ведьм Жизни.
— Мама, дай мне пожить своей жизнью, а не той, которую ты придумала.
Глава ковена, ведьма Смерти, стоя немного в стороне, недовольно поджала губы и смотрела на свою дочь. То есть на меня… А я стояла у открытого окна и водила пальцем по мокрому подоконнику. Дождь прошел, уступив место яркому солнышку, вот только так же дождливо, как утром, бывало на моей душе с каждым приходом родительницы…
Я высушила бытовым заклинанием подоконник и села на него лицом на улицу, подставляя лицо теплым солнечным лучикам. А пусть идут в этот их ковен правила приличия — ведьма психует!
Вдруг меня дернули за коленки и я оказалась на руках у демона — декана ведьминского факультета, нагло стащившего меня с подоконника.
Я так была рада, что выпорхнула из той давящей атмосферы коридора и родительницы, что лучезарно улыбнулась Кристобальту и обвила его шею руками.
Демон растерянно смотрел то в мои глаза, то на мои губы, явно не ожидая такого поворота сюжета. Наверное, ждал громких визгов и охов, но я действительно была рада его появлению.
— Вот как! — раздался возглас из открытого окна.
Маман! У-е-е-й…
Магистр пренебрежительно посмотрел в оконный проем. А вот это он зря…
Ведьма Смерти медленно выплыла из открытого окна, сперва, как царица свои владения, осмотрела сад, а уж потом медленно перевела взгляд прямо в глаза демону и приподняла изогнутые брови.
— Бегите, Кристобальт, бегите… — прошептала я ему.
— Мама? — спросил магистр у меня и я, сглотнув, кивнула.
— Теперь понятна эта аура красоты вокруг тебя, — громко шепнул он.
Взгляд родительницы немного дрогнул и потеплел на пару градусов, став более снисходительным. Конечно, она все слышала, и даже не сомневаюсь, что демонюка все рассчитал. Понял, наверно, как попал…
— Демон? — спросила она таким тоном, каким спрашиваю у арендодателей домиков: «Тараканы есть?».
— Глава ковена?
У, хитрый демонюка, знает, как подлизаться. А сказал-то как, а?
Почтительно, чуть ли не с поклоном… Тьфу, подхалим!
Маман царственно кивнула и подошла ближе.
— А какие у Вас планы на мою дочь? Только быстро и кратко, у меня шабаш через пять минут.
Ну, мама… ну, мама…
— Ваша дочь только сегодня выразила ко мне симпатию, поэтому мы еще в процессе — это если кратко.
Что? Что-что? Я ослышалась? У меня от маковой росы начались галлюцинации? Что за бред? Не было такого!
Но маман довольно кивнула и исчезла, пожелав напоследок:
— Умница, дочка, давно пора, я тебе говорила.
И тут во мне проснулась така-а-ая ВЕДЬМА, что все цветы вокруг сошли с ума от избытка ведьминской силы на таком маленьком пятачке и начали душить друг друга своим стремительным ростом.
— Что я выразила?
Не знаю как, но я вырвалась из его рук и теперь курсировала вокруг него.
— Да ладно, Дея, не стесняйся, — улыбнулся Кристобальт, поймав мою руку.
— Я понимаю, что письмом выразить легче, чем словами… Не знаю, к чему это приведет, но на твою просьбу я готов ответить положительно.
— Какое письмо? Какая просьба? — растерялась я, потеряв весь свой ведьминский боевой запал.
— Ну что ты сразу идешь на попятный? Я тоже пока не готов к серьезным отношениям.
— Что. За. Письмо? — я уперлась взглядом в его лицо, пытаясь найти признаки розыгрыша.
Демон нахмурил брови, блеснув глазами, и достал из кармана брюк конвертик.
Розовый!
Никогда не отправляла письма в розовых конвертах! Только в зеленых!
Исключительно.
Выдернула эту нетленку из рук Кристобальта и открыла письмо:
«Кристобальт!
Находясь рядом с Вами, я поняла, что мое сердце бьется чаще…
Я рискну и приглашу Вас на свидание… близкое свидание…
Найдите меня сегодня… в два, если согласны…
Ваша Дея.»
«БАКСТЕР! — орала я в своей голове, сжимая листок в руке. — Ты у меня еще свое получишь, предатель! Я тебя на опыты отдам! На зелье пущу!»
Я пыхтела, как паровоз, минут пять под пристальным взглядом магистра.
Тот почуял что-то неладное и ждал, когда я перестану тихо ругаться сквозь зубы.
— Магистр, — наконец, я взяла себя в руки, — советую проверить Леди. Даю руку на отсечение — ее нет в сиреневых покоях.
Вот, все как я и говорила! Даже подушечку забрали, ту самую, сиреневенькую.
Коврик, скорее всего, был слишком тяжел для беглецов, поэтому они кинули его у двери, но попытаться — попытались.