Но не успел пан Клякса открыть рот, как дверь отворилась, и вошел парикмахер Филипп. Шуба и шапка его были в снегу.
— Что это вы не отворяете ворота? Оглохли, что ли? — закричал он, багровея от злости. — Пришлось лезть через забор. Идиоты! Надоела мне ваша академия! Анатоль, собирайся домой. Где Алойзи?
Анатоль робко приблизился к Филиппу.
— Алойзи… Алойзи… там, в чемодане, — пролепетал он.
Филипп кинулся к чемодану, открыл его и в ужасе отшатнулся.
— Так вот оно что, пан Клякса! — прошипел он сквозь зубы. — Вот вы как выполняете свои обещания? Двадцать лет я работал над этой куклой. Я приносил вам веснушки, цветные стеклышки, отдавал все состояние, чтобы вы могли открыть эту проклятую академию. А чем вы отплатили мне? Я думал, вы сделаете Алойзи человеком, а вы что сделали? Уничтожили труд всей моей жизни! Нет, это вам даром не пройдет! Я вам отомщу! Вы еще не знаете, на что способен Филипп в ярости! Вы не знаете!
Тут он вынул из кармана бритву, раскрыл ее и подбежал к елке.
Пан Клякса молчал, только снова чуть уменьшился.
Филипп срезал с елки все свечи и рассовал по карманам шубы. В зале наступила темнота. Что случилось дальше, я не знаю. В ужасе я выскочил в коридор, скатился по лестнице вниз и выбежал во двор.
Стояла морозная декабрьская ночь. При свете луны и сверкающей белизне снега вся академия, ограда и парк были как на ладони.
Мимо меня пробежал Анастази, и я услышал звук открываемого замка. Анастази открыл ворота, и, как сквозь сон, я видел пробегавших мимо товарищей.
Я хотел крикнуть им: «До свиданья, ребята!», но слова застряли в горле.
Прощание со сказкой
Луна светила мне прямо в глаза, и все вокруг тонуло в ее таинственном сиянии.
Я опустился на скамейку и почувствовал страшную усталость. Я крепился изо всех сил, чтоб не уснуть.
И вот я стал свидетелем странного события: академия, которая уже не была прежним высоким красивым зданием, а была вполовину меньше, стала уменьшаться у меня на глазах. То же происходило с парком и окружающей его оградой. У меня помутилось в глазах, зашумело в голове. Академия беспрерывно уменьшалась. Когда она стала не больше обыкновенного шкафа, из дверей выскочила маленькая человеческая фигурка и приблизилась ко мне. Это был пан Клякса. Такой же маленький, каким я его видел когда-то в стакане.
Тем временем небо надо мной опустилось и стало похоже на потолок, а луна превратилась в лампочку.
Стена, окружавшая академию, настолько приблизилась, что я отчетливо различал дверцы, ведущие в соседние сказки. Время бежало быстро, и все вокруг продолжало уменьшаться. Веки мои слипались, меня охватывала дремота. Когда я снова открыл глаза, превращения подходили к концу.
Я находился в комнате, освещенной сверху большим шарообразным абажуром. Академия превратилась в клетку, где сидел погруженный в раздумье Матеуш. Вместо парка я увидел прекрасный зеленый ковер с вытканными на нем деревьями, зарослями кустарника, цветами. Ограда превратилась в книжные полки, а дверцы — в корешки книг с тисненными золотом названиями. Тут были все сказки Андерсена и братьев Гримм, сказки о Щелкунчике, о Рыбаке и Рыбке, сказка про Серого волка, про Белоснежку и Семь гномов и много-много других.
Я сидел на диване, а рядом на полу стоял пан Клякса. Он был ростом с мизинец. Его руки и ноги невозможно было различить, и только лысая головка поблескивала при свете лампы. Я осторожно взял его двумя пальцами и поставил на ладонь. Едва слышным голоском пан Клякса пропищал:
— Прощай, Адась. Пора нам расстаться. Ты славный и добрый мальчик. Желаю тебе удачи в жизни. Кто знает, может быть, мы еще встретимся в какой-нибудь другой сказке.
После этого он уменьшился еще вдвое.
Он стал меньше сливы, почти как лесной орешек.
И вдруг случилось чудо!
Существо ростом с орешек перестало быть паном Кляксой и превратилось в пуговицу. Обыкновенную костяную пуговицу розового цвета.
Матеуш, казалось, только этого и ждал.
Он выскочил из клетки, сел ко мне на плечо, потом спрыгнул на ладонь, схватил в клюв пуговицу и опустился с ней на пол. Вы, наверно, уже догадались, что это была пуговица с шапки богдыханов, волшебная пуговица доктора Пай Хи-во, которая должна была превратить Матеуша в принца. А не приходило ли вам раньше в голову, что пан Клякса был той самой пуговицей, которую доктор Пай Хи-во превратил в человека?