— Мальчики! — сказал нам пан Клякса. — Сегодня мы проведем экскурсию на самый интересный в мире завод. Этим заводом руководит мой друг, инженер Богумил Копоть. Он обещал показать нам все цеха, ознакомить с работой людей и машин. Это будет очень поучительная экскурсия. А теперь постройтесь по четыре в ряд. Пошли!
Анастази открыл ворота, и мы направились в город.
На площади Четырех Ветров мы сели в трамвай. Мест не хватало. Тогда пан Клякса достал увеличительный насос, немножко расширил трамвай, и мы доехали с полным комфортом. Сначала дорога вела через город, потом мы свернули на набережную и переехали через Музыкальный мост. Пан Клякса сказал, что тяжесть трамвая приводит в движение механизм, установленный под мостом, и поэтому мост играет. Мост сыграл «Марш оловянных солдатиков».
На другой стороне реки мы увидели небольшой красивый городок. Это были дома заводских рабочих. Мы сошли на последней трамвайной остановке. От нее к заводу вели движущиеся тротуары. Кататься на них было одно удовольствие, хотя мы то и дело теряли равновесие и падали, потому что не привыкли к такому виду транспорта.
На противоположном тротуаре навстречу нам ехал инженер Богумил Копоть.
Это был долговязый человек с растрепанными волосами и острой козлиной бородкой. У него были такие худые ноги и руки, что издалека он походил на огородное чучело.
Поравнявшись с нами, инженер ловко перескочил на наш тротуар и принялся обнимать и целовать пана Кляксу.
— Разреши, дорогой Богумил, познакомить тебя с моими двадцатью четырьмя учениками, — сказал пан Клякса.
— А ворец? — раздался голос Матеуша из кармана сюртука.
— Да, а это мой скворец Матеуш, — добавил пан Клякса, доставая Матеуша из кармана.
Инженер Копоть внимательно на нас посмотрел, погладил Матеуша и сказал, играя своей бородкой:
— Я очень рад тебя видеть, Амброжи, и, конечно, покажу твоим ученикам мой завод дыр и дырочек. Но с условием, ребята, — обратился он к нам, — на заводе ничего не трогать.
Сказав это, он обвил левой ногой правую, сцепил пальцы рук, и мы все вместе молча поехали на завод.
Завод состоял из двенадцати корпусов с прозрачными стенами и стеклянными крышами. Уже издалека мы увидели мощные машины, грохот которых раздавался далеко вокруг.
В первом же цехе мы чуть не ослепли от искр, сыпавшихся с приводных ремней, электрических сверл и токарных станков.
Станки стояли в несколько рядов, а некоторые из них висели в воздухе, подвешенные на канатах. Возле станков суетились рабочие в кожаных фартуках и темных очках.
Работа кипела вовсю. Шум станков заглушал слова инженера Копоти, который что-то объяснял своим писклявым голосом.
Я понял только одно, что в этом цехе делают дырки для ключей, для колец, для ножниц и совсем маленькие дырочки.
Мы с восхищением следили за работой станков и удивлялись мастерству рабочих, которые одним поворотом резца ухитрялись сделать от десяти до двенадцати великолепных дырочек.
Готовую продукцию складывали в маленькие вагонетки, после чего большие подъемные краны переносили их на склад, в соседний корпус.
В других цехах вырабатывали дырки побольше: для локтей, для колен, для мостов и даже для неба. Они были такие большие, что станки, на которых их вытачивали, возвышались до самого потолка и рабочим приходилось вставать на подмостки.
Дырки для локтей и колен были с обтрепанными краями. Это требовало от мастеров большого искусства. Инженер Копоть показал нам проекты и чертежи молодых техников-конструкторов, разрабатывавших новый способ производства дыр.
В одном из заводских корпусов находилась сортировочная, где опытные контролеры замеряли и испытывали готовые дыры и дырочки. Треснутые, плохо отшлифованные и прочие бракованные дырки контролеры бросали в большой котел и отправляли на переплавку.
В последнем корпусе находилась упаковочная. Там особые специалисты взвешивали дырки на больших весах и упаковывали по пять или десять штук в коробку.
Инженер Копоть подарил нам две коробки дырок от бубликов. По возвращении в академию пан Клякса приготовил сладкое ванильное тесто и испек нам из дырок много вкусных бубликов.
Мы были в восторге от завода. Глаз нельзя было оторвать от раскаленных докрасна сверл, токарных станков и других сложных установок, названия которых мы не знали.