Ну да, и всю жизнь быть штабной крысой. Или больничным поваром, если тебя не допустят до пациентов... Впрочем, врачами могли стать и люди, вовсе лишенные магии. Они работали в больницах и на фельдшерских станциях, помогая таким же простым обывателям. Медицинская магия была скорее искусством или роскошью для тех, кто мог ее себе позволить. Такие врачи занимались самыми сложными случаями, исследовали недуги, разрабатывая новые методы лечения, создавали лекарства и вакцины, а еще — лечили магов, болезни которых всегда протекали не так, как у обычного люда. Магический фон искажал болезнь, порой до неузнаваемости, питал ее, позволяя вволю порезвиться в ослабленном теле. У врачей, не владеющих магией, было мало шансов справиться с ней, даже если маг подхватывал всего лишь вульгарный насморк.
— Во время испытания вам не придется делать ничего сложного. Регистратор лишь измерит ваш магический уровень, после чего вам предложат выбрать факультет. Большинству из вас, — поправился профессор. Он обвел глазами зал. Взгляд задержался на Эртене.
Он знает, поняла Имоджин. То, что Эртен родился без магии, хранилось в тайне, но как всегда бывает с тайнами, об этом знали многие. Семья невесты. Некоторые приятели Эртена. Некоторые друзья семьи. Что знают двое, знает весь мир. Профессор Ильхарт тоже был наслышан о наследнике сель Маре и теперь смотрел на него с интересом. Наверное, тоже заметил его слишком самоуверенный вид.
— Через двадцать минут, — он потянул за цепочку карманные часы и сверился с ними, — вас начнут вызывать для проверки. До тех пор можете еще раз обдумать свой выбор. Перевестись на другой факультет во время обучения можно, но крайне нежелательно.
Он поднял голову, ободряюще улыбнулся всем и никому в отдельности и скрылся за небольшой дверью. Это была другая дверь, не та, через которую Имоджин вошла сюда. Когда створка приоткрылась, из проема на миг плеснуло ярким светом, хотя за окном стоял привычный пасмурный день.
Собравшиеся возбужденно загомонили, вытягивая шеи и присматриваясь.
Эртен все так же лениво и чуть свысока косился на приоткрытую дверь. В щель все еще пробивался немного потускневший свет. Компания Эртена — Лилайн и три парня из знатных семей, его приятели — тоже изо всех сил делали вид, что им все равно, что вся эта магия — привычная часть их мира, набившая оскомину рутина, что они и так уверены в своем уровне и вообще не слишком интересуются обучением, потому что впитали магию с молоком матери. А может, это Имоджин только казалось, что они изо всех сил делали вид. Может, они не прикладывали никаких усилий. И действительно впитали магию с молоком...
Саму Имоджин охватило приятное волнение, и она не знала, как дождаться своей очереди.
Дверь вновь открылась, и профессор Ильхарт пригласил некую Террин Фален.
Высокая черноволосая девушка встала и прошествовала к нему. Дверь закрылась — и яркая полоса света, пробивавшаяся из-под нее, сменилась чернильной тьмой.
И что это значит?
Террин больше не появилась. Вскоре вернулся профессор Ильхарт и вызвал нового претендента. Имоджин услышала за спиной нервный смешок и сдавленный девичий шепот:
— А если моего уровня недостаточно, меня убьют на месте?
— Сбросят в пропасть, точно тебе говорю, — отозвался ломкий и такой же нервный голос парня. Потом оба расхохотались.
Имоджин не выдержала, оглянулась. Позади устроилась парочка — девушка с короткими взъерошенными рыжими волосами и парень в костюме, в котором угадывалась армейская форма со споротыми нашивками. Так делали многие жители провинции, прошедшие воинскую службу — спарывали шевроны и прочие знаки отличия и продолжали носить выданную Канцлером форму. Чего тратиться на лишнюю одежду? Так что парочка явно была из провинциалов, бесконечно далеких от круга магической аристократии. и все же Имоджин вдруг ужасно захотелось стать третьей в их компании и так же весело смеяться над немудреными шутками.
Смех привлек внимание Лилайн. Та тоже обернулась и недовольно нахмурилась, всем своим видом давая понять, что подобное плебейское поведение недопустимо. Лилайн прекрасно умела это делать — высокомерный взгляд, гримаска отвращения, аристократическое презрение, которое она щедро изливала на тех, кто ей не нравился.