— Аудитории не приспособлены для проживания, и переоборудовать их нецелесообразно,
— отрезала Ар-Яшнер. — Не волнуйтесь, спальни достаточно просторны и комфортны. Если вы не уживетесь с соседями, вас переселят, хотя... — она скептически посмотрела на Лилайн. — Академия — не место для демонстрации своего характера. Вы здесь, чтобы учиться, и ваши привычки и происхождение не имеют значения. А теперь прошу подходить ко мне по очереди.
Она извлекла из кармана зеркальце, поднесла к своему блокноту и коснулась обложки наконечником перьевой ручки. Что-то сверкнуло, зашуршали маленькие страницы — и вот декан держала в руке уже не блокнот, а стопку разрозненных бумажек.
«Ну, по крайней мере, можно не бояться, что я окажусь с Лилайн в одной спальне», — подумала Имоджин. Студенты один за другим подходили к декану и брали из ее рук листки.
Потом бумага вспыхивала и превращалась в светящихся мотыльков. Мотыльки вспархивали с рук и летели в сторону дверей, видневшихся под галереей и в ее глубине. Студентам ничего не оставалось, как следовать за ними.
Послышались первые смешки и возгласы. «Ой это чей, твой?», «Кажется, я потерялась!», «Стой, кому говорю!», «Декан Ар-Яшнер, у меня жалоба! Мой мотылек скотина!»
Имоджин фыркнула. Начинались студенческие будни, которых она так долго ждала.
***
Спальня действительно оказалась просторной. И, пожалуй, комфортной. Во всяком случае, большие кровати с пологами выглядели уютно, а высокие подушки, проступающие из-под покрывала, так и манили зарыться в них. Имоджин пришлось рано встать, она не выспалась, потому что в отеле вела ночной образ жизни.
Она зевнула и заставила себя отвернуться от кроватей.
Еще в спальне обнаружился камин, а неподалеку от двух узких окон — три небольших письменных стола. Проход к окнам оставался свободным. Кровати и камин скрывались в глубине помещения, у противоположной от окон стены. Покрывала, шторы и ковер были синими с тонким золотистым узором.
Кажется, не так уж плохо...
Еще в комнате была Илидия. Она сидела прямо посередине и увлеченно рылась в чемодане. Остальные чемоданы и сумки, среди которых Имоджин узнала и свои, стояли рядом,
— Значит, ты моя соседка, — хмыкнула она.
Этикет, конечно, предписывал поздороваться, сказать что-то подходящее случаю, вроде того, насколько ты рада встрече с такой замечательной рейсте, но, увы, не имеешь чести ее знать. Но Академия соединяла в себе невообразимую древность, огромную историю и легкий дух фамильярного анархизма, который невидимым дымком пропитывал все и вся.
Этикет существовал для чужих. В этом месте все становились своими.
— Привет, — ответила Илидия. — Где здесь твое барахло? Ты Имоджин сель Маре или Бланка Филлист?
— Я Бланка Филлист, — произнесли с порога. Вошедшая девушка оказалась высокой, стройной и золотоволосой. Роскошные волосы с трудом держались в сетке, безжалостно стянутые с такой силой, что глаза Бланки казались чуть раскосыми. — Кто-то сказал сель Маре?
— Это моя фамилия, — ответила Имоджин и с изумлением увидела, как в этих раскосых зеленых глазах мгновенно вскипает бешенство. — Какие-то проблемы?
— Да, — выдохнула Бланка. — Если ты родственница Эртена сель Маре, то я немедленно пойду и попрошу перевести меня в другую комнату! Не смогу жить рядом с его сестренкой и не подсыпать ей яду.
— Подсыпь, если хочешь его порадовать, — холодно ответила Имоджин. — Но лучше научись отыгрываться за свои беды на тех, кто в них виноват, а не на посторонних.
Она принялась один за другим переносить свои чемоданы к крайней кровати. Шкафы для одежды, незамеченные раньше, были встроены прямо в стену. Удобно — Имоджин уже начала думать, что придется складывать вещь под кровать.
— Порадовать? — медленно повторила Бланка — и вдруг шумно вздохнула. — Прости. Я. растерялась. Каждый день видеть кого-то из них.
— Я из них, — скептически сказала Имоджин. — Но я понятия не имею, что они тебе сделали. Они не пылают ко мне родственной любовью, особенно теперь. А насчет яда подумай.
Бланка еще несколько мгновений смотрела на нее, потом мотнула головой и стала молча разбирать вещи.
Ясно. Что бы Эртен ей ни сделал, она не станет откровенничать. Бланка. Южное имя, имя уроженки одного из белых городов у моря, среди песков и лавровых деревьев, одного из городов, вечно овеваемых теплым соленым бризом, где воздух пахнет терпкостью и раскаленными камнями, и незримо витает запах моря. Там жили темпераментные люди, и, видимо, поэтому среди аристократии особенно ценилась сдержанность. Впрочем, это лучше, чем болтливая соседка, от которой уже через полчаса не будешь знать, как отвязаться.