В коридоре всегда сдержанная и относительно спокойная Маришка отхлестала моего помощника тетрадью в сто листов.
– Ты нарочно это сделал! Подставил Олю!
– Между прочим, он тоже пострадал, – заявила я, до конца не осознавая масштаб катастрофы.
А перед глазами до сих пор стояли полные сочувствия лица одногруппников. Неужели все действительно так плохо?
– Ты его еще и выгораживаешь. – Маришка свернула тетрадь в массивную трубку и от души треснула Раса по голове. – Тоже мне, страдалец нашелся. Опять все сделал по-своему!
– Я действовал в интересах Оли, – подал голос Рас.
Вот как? А мое мнение уже никого не интересует?
Парень закатил глаза и сунул руки в карманы.
– Да что вы так разволновались, это всего на несколько дней.
– Несколько дней? – злобно переспросила Маришка. – Да это же позор! Несмываемое пятно на репутации!
Упоминание наказания кинжалом пронзило мое сердце. Рас опять меня одурачил!
– Оль, ты что, обиделась?
Обиделась? Меня позорно наказали ни за что, и все благодаря ему. Неужели он так поступает со мной из‐за Ольги?
– Нет, – тяжело сопя, я с трудом сдерживала злые слезы, – нет, я просто счастлива. Я же люблю, когда меня подставляют у всех на виду. Когда тебе надоест надо мной прикалываться? Я виновата, что заняла место Ольги?
Рас хотел дотронуться до меня, но его остановила Маришка очередным ударом тетради:
– Уйди с глаз долой.
– Я все объясню…
– Не хочу тебя видеть, – подтвердила я.
После обеда Маришка помогала мне собирать вещи. Хоть переезд был временный, но пришлось собрать все. Судя по рассказам однокурсниц, нижний уровень не то место, где хотелось бы жить нормальной девушке.
– Там обычно живут либо двоечники, либо хулиганы, – разъяснила Маришка, укладывая в чемодан Ольгины блузки. – Сейчас там никого нет.
– Уже есть, – напомнила я.
Подруга яростно затолкала очередную шмотку.
– Ты только не думай, что Бартос это сделал из личной неприязни. У нас за шпаргалки здорово наказывают. Мол, маг-недоучка – бомба замедленного действия. Лучше признать, что чего-то не знаешь, чем потом всем вредить. Хотя да… Бартос урод! Ненормальный, его даже другие преподы, кажется, недолюбливают.
Может быть, может быть…
Я призадумалась.
– Так вы же мне помогаете, колдуете…
– Это вынужденная мера. А вот сегодня Рас подставил тебя наглым образом. Надо было у него спросить, чего он этим добивался.
– Я сама у него спрошу.
Мне не хотелось переезжать не только потому, что я привыкла к роскошной комнате с личным санузлом и гардеробной. Мне хотелось быть с Маришкой, она хоть не совсем моя, но все-таки самый родной здесь человек.
Большинство вещей пришлось сдать в камеру хранения. Кое-какие мелочи, вроде немногочисленной косметики и любимой плюшевой овечки, Маришка припрятала у себя.
Я стояла на первом этаже общежития, держа небольшой баульчик с чужой одеждой и сумку с учебниками. Через некоторое время ко мне спустился Рас с таким же набором вещей. Он хотел забрать у меня одну из сумок, но я из вредности не дала. Пусть видит, как я на него обижена.
Ровно в назначенный час к нам подошел комендант общежития, милейший старичок в набитой всякими мелочами жилетке с объемными карманами. Студенты называли его просто и по-домашнему – дядя Сава.
– Что же вы такого натворили, мохнатики? – непритворно вздыхал он, доставая из своего стола связку ключей. Наверное, в карманах им места не нашлось.
А что я ему скажу? Мне, отличнице, на легком тесте подсказывал другой отличник? Рас тоже не спешил с ответом.
– Неужто на парах целовались?
О да, и за это нам выделили отдельное помещение для поцелуев.
Дядя Сава повел нас вниз, в подвал. У меня внутри все похолодело. А вдруг там карцер?
Контраст между первым этажом и подвалом был очевиден: необжитый, никакой мебели. Только каменный пол и стены с облупившейся болотной краской.
Старик гулко хлопнул в ладоши. Вдалеке замерцал один-единственный светильник. Комендант недовольно цокнул языком.
– Ничего не работает, а чинить здесь запрещают.
Он стал в полумраке отпирать дверь, которую я сразу не заметила. Она практически слилась со стеной, так как была выкрашена в тот же противный цвет.
– Отдельных комнат для мальчиков и девочек не предусмотрено, – извиняющимся тоном продолжил дядя Сава. – Ты уж не обижай ее, мохнатик.
– Не буду, – пообещал Рас.
Что-то не верится.
Дверь отворилась нехотя, с протяжным стоном. Я с опаской заглянула внутрь.
Меньше всего это напоминало жилую комнату. Повсюду валялся разного рода хлам: сломанные парты и стулья, нечто, отдаленное напоминающее кровати. Под единственным окном, через которое с трудом угадывалось время суток, лежали грудой тряпья старые занавески. Справа от входа почему-то висел сетчатый гамак.