Нет, он что, издевается!? Я сжала кулаки, представляя, как спускаю на этого негодяя полчище зубокрылов. От этой кровожадной фантазии немного полегчало.
— Слушай. — серьезнее произнес Рейван, — почему ты так беспокоишься о других? Поверь, всем на самом деле все равно, целовались мы или нет. Никому нет дела, ты зря переживаешь.
А у меня вдруг в голове сложился паззл. Я вспомнила про этот дурацкий спор… Так вот в чем причина, и как я раньше не догадалась об этом.
— Мне было важно поговорить с тобой, — продолжал вещать Рейван, — вчера все очень глупо получилось, я хотел бы объясни…
— Не могу поверить, — глухо сказала я, перебивая его, — что в тебе столько эгоизма и подлости.
— Что? — опешил Рейван.
— Я все знаю. — сказала я.
— Ну что ты знаешь? — вздохнул он, — давай, удиви меня.
— Я знаю о споре.
— О каком споре? — Рейван на самом деле очень убедительно прикидывался, что не в курсе.
— Ой, ну не прикидывайся, — я закатила глаза, — я знаю, что ты поспорил с кем-то там на меня. Мол, у тебя получится понравиться мне. Поэтому ты и поцеловал меня без моего разрешения, и сказал про этот поцелуй перед всей аудиторией, чтобы все думали, что ты одержал победу в этом споре. Но это так подло, так низко. Ты хотел, наверное, до меня добраться и через мою сестру? Какая мерзость. — я поморщилась, с брезгливостью смотря на Рейвана, будто передо мной был не парень, а что-то склизкое и неприятное.
Рейван же молчаливо выслушал меня, а потом спросил с неожиданным равнодушием:
— Ты правда так думаешь про меня?
Весь мой пыл разом улетучился, когда парень посмотрел на меня с настоящим разочарованием. Я почти растерялась.
— А как мне еще думать про тебя?
— То есть ты так просто веришь гадким сплетням? Ты серьезно думаешь, что я на такое способен? Знаешь, я был о тебе лучшего мнения.
Мне показалось, что я ослышалась. Это он обо мне был лучшего мнения!? Он!?
— Тогда останемся при своих мнениях, — холодно произнесла я, — и не будем возвращаться к этому разговору.
— Да, ты была права. — Рейван больше на меня не смотрел. — Нам действительно не о чем с тобой разговаривать. Но знаешь, лучше бы ты за сестрой так же хорошо следила, как делаешь поспешные выводы обо мне.
Он направился к аудитории, а я замерла, совершенно не ожидая, что он так быстро и так странно оборвет наш разговор. И неужели, говоря об Эсме, он намекал о её распутном поведении? И вообще с какой стати я должна следить за ней? Невысказанный гнев застрял в горле, и я, проглотив его, тоже зашла в аудиторию.
Рейван уже сидел в компании своих приятелей и о чем-то смеялся, выглядел он совершенно спокойным и даже веселым. На меня другие студенты все-таки бросали любопытные вопросительные взгляды, а большинство девушек смотрело с неприязнью и завистью.
Но, в целом, смешков никаких до меня не доносилось, как и комментариев. Я гадала, дело ли в том, что и меня, и Рейвана на нашем факультете слишком уважали, или все же упоминание поцелуя было не столь интересным и значимым, чтобы это обсуждать, и я зря паниковала. В любом случае мне стало спокойнее.
Я села рядом с Рикки и перевела дыхание.
— Да уж… — хмыкнула я.
— Ты же говорила, что он тебе не нравится. — вдруг произнесла подруга.
— Что? — я с удивлением отметила, что голос её сочился откровенной обидой.
— Ты же говорила, что между вами ничего нет. — Рикки посмотрела на меня, как на предательницу.
— Между нами ничего нет, это правда. — подтвердила я. — И мне он не нравится.
— Но вы же целовались?
— Я бы не назвала это…
— Вы целовались! — шепотом припечатала Рикки. — Как ты могла… Он же мне нравился, и мы же были подругами…
Были!? Я недоуменно приподняла брови. Неужели Рикки будет сердиться на меня из-за этого невразумительного недоразумения? Я захотела заверить её, что между мной и Рейваном ничего такого не было, что я никаких чувств к нему не испытываю и что я ей не соперница, но вместо этого лишь тихо спросила:
— Рикки, а он действительно спорил? Ты тогда сказала правду?
Подруга посмотрела на меня тоскливо и даже как-то убито, а потом вдруг вскочила, собрала все учебники, подняла сумку и обозленно произнесла:
— Видеть тебя больше не хочу.
Она развернулась и направилась к последним рядам. Её шаги сопровождал удивленный шепот, и я снова почувствовала чужие взгляды на своей спине. Но вскоре пришел преподаватель, и шепот стих.
После занятий я сидела в библиотеке, ощущая навалившуюся усталость. Нет, ну я ведь просто хотела спокойно учиться и не выяснять ни с кем отношения. Тогда за что мне все это?
Я в последнее время слишком много нервничала и рисковала действительно превратиться в истеричку. Я собой была недовольная, при этом особо не понимала, где и что я сказала не так, но чувство неудовлетворенности, стыд и неловкость грызли меня изнутри. Я понимала, что вела себя недостойно, и жалела об этом.
— Прошу прощения, — произнес бородатый библиотекарь, сгружая на стол стопку книг. — Вот еще пара экземпляров, в которых содержится информация об интересующих вас зубокрылах.
— Благодарю. — я нежно провела пальцем по книжным корешкам.
Все-таки библиотека и книги действовали на меня, как успокоительное. Здесь я была в своей стихии и точно знала, что хоть в стенах библиотеки мне не придется ни с кем вступать в конфликты. Ну разве что со знакомым библиотекарем, который частенько говорил мне, что я слишком долго засиживаюсь допоздна, и с упорством выгонял меня.
А засиживалась я допоздна, потому что не хотела пересекаться лишний раз с Эсмой. Так я приходила тогда, когда сестры уже не было. Единственное, я всегда задавалась вопросом, где именно Эсма проводит ночь? Где проходят тусовки её компании? Я ни малейшего представления не имела о ночной жизни академии.
Сейчас же я сидела в библиотеке и ждала Элиота, с которым мы договаривались поработать над нашим проектом. Но парень опаздывал, поэтому я самостоятельно углубилась в чтение. Объявился он лишь тогда, когда я решила, что он уже не придет.
Элиот пригладил свои и без того прилизанные волосы, сел напротив меня и лениво посмотрел на книги.
— Ты знал, что зубокрылы прекрасно поддаются дрессировке? — спросила я. — А еще они являются переносчиками разной заразы, поэтому два века назад их истребляли.
— Не думаю, что эти факты имеют ценность для нашего проекта. Мы же пишем только о связи зубокрылов с проклятием.
— Во-первых, эти факты не помешают для общего развития, — возразила я, — а, во-вторых, зубокрылов в одно время считали настоящим проклятием, потому что они уничтожали домашний скот. Вот, пожалуйста, связь с проклятиями.
— Ну хорошо, допустим, — согласился Элиот, а потом перевел тему. — Ты же говорила, что тебе не нравится Рейван.
Элиот внимательно вгляделся в меня, а я же опешила от этого заявления. Ясно, ещё один. Мне что, одной Рикки было мало?
— Я в курсе, что я говорила. Могу даже повторить. Мне не нравится Рейван. Доволен?
Этот разговор мне уже показался настолько глупым… И что ко мне все привязались с этим Рейваном? Я была уверена, что, когда я пересекусь с Эсмой, она тоже спросит меня о чем-то подобном.
— Хорошо. Он тебе не нравится. А ты ему?
Я нахмурилась.
— Откуда мне знать?
— Ну ты же сообразительная. — хмыкнул Элиот. — Хотя можешь не отвечать, я и так знаю ответ. Кстати, хорошо, что ты не отвечаешь на его чувства взаимностью. У меня ведь на тебя планы.
Я сдержала истеричный смешок и с напускным безразличием поинтересовалась:
— Я что-то, видимо, не понимаю. Какие у тебя на меня планы?
— Серьезные. — произнес Элиот невозмутимо. — Ты умна, красива, к тому же дочь влиятельного отца. Разве ты можешь мне не понравиться?
Я пыталась понять, говорит ли он серьезно или нет. Вот от кого, от кого, а от Элиота я никаких признаний не ожидала. Надо же, стоило мне для себя решить, что меня интересует исключительно учеба, как мироздание послало мне уже второй шанс устроить свою личную жизнь. Мне вдруг стало так смешно, что я едва не рассмеялась на всю библиотеку.