— Ты променяла ее на проклятие.
— Что ж, — Лина поджала пересохшие губы, — уже ничего не сделаешь, Альберт. Увы. Я желаю тебе счастья.
Альберт молчал, наблюдая, как Лина поднимается с ковра и отряхивает платье. Она застыла, не зная, идти ли за дочерью на улицу или подождать ее возвращения.
— И куда ты теперь?
— Не знаю, — она пожала плечами, — навещу родителей… Оказывается, Леонора писала им в раз год от моего имени. Хочу устроиться преподавателем, в академии сейчас определенно появятся новые места. Император пошел по головам, но к пострадавшим от проклятия благосклонен.
- Хороший план, — согласился Альберт, — я тоже желаю тебе счастья.
— Спасибо. — улыбнулась Лина и ахнула. — Что ты…
Альберт неожиданно поднялся и, быстро преодолев разделяющее их пространство, заключил женщину в крепкие объятия. Он, уткнувшись носом в шею Лины, прижимал ее к себе с таким отчаянием, словно она собиралась снова исчезнуть. Лина попыталась вырваться, но быстро сдалась и разрыдалась, пытаясь спрятать лицо на плече у бывшего мужа. Они оба понимали, что счастливыми стать вряд ли смогут.
— Альберт, как же ты постарел… — сквозь слезы произнесла женщина.
— О чем ты? Уверен, что морщинок у тебя еще больше, чем у меня.
Лина засмеялась и отстранилась, вытирая слезы.
— Мы же еще увидимся, как старые друзья? — спросила она. — Надо еще ухажера дочери обсудить. У нее, кстати, прекрасный вкус.
— У нее уже ухажер? — удивился Альберт и покачал головой. — Обсудить-то надо, но неужели теперь мы лишь старые друзья?
Лина помрачнела и отвела взгляд:
— Не более, Альберт. В любом случае неправильно пытаться построить что-то на обломках, разрушая то, что уже построено.
Он промолчал, смотря в пустоту перед собой.
— Ты ее совсем не любишь? — тихо спросила Лина. — Свою жену?
— Нет. — ответил он, даже не задумываясь. — Я женился не из-за любви, а чтобы забыть тебя.
— Зря. Ты мог бы кого-нибудь полюбить.
— Дорогая моя Лина, мое сердце, навсегда отданное тебе, было проклято вместе с тобой. У меня не было и шанса кого-то полюбить. Но… Ты права. — нехотя согласился он, прощаясь с шальной мыслью о счастье. — Неправильно разрушать построенное.
— Кстати, поздравляю. — не удержалась Лина. — Мы оба мечтали о большой семье, и ты исполнил мечту.
— Не знаю, как ты, — вяло возразил Альберт, — но мечтал я о семье исключительно с тобой, а не просто о семье. А после твоего ухода я ни о чем не мечтал. Но…
Он повернулся к двери, за которой раздался озлобленный голос Эльвиры:
— Ах ты ж дрянь, посмела меня задерживать…
Эльвира ввалилась в комнату разъяренной бурей и замерла на пороге, вытаращившись на Альберта и Лину с чистым негодованием и… испугом. Повисло молчание, которое первым нарушила мама:
— Прошу прощения, но как вы только что посмели назвать мою дочь? — и в голосе ее — одна лишь сталь, удивительно похожая на ту, что так часто звучала в моем собственном голосе.
— Ты еще смеешь меня о чем-то спрашивать!? Как у тебя совести хватило здесь появиться?
Я зажмурилась. Неужели Эльвире удастся втянуть маму в недостойный конфликт и пустую ругань, но Лина спокойно развернулась к Альберту, выжидающе приподняв бровь. И в этом ее движении было столько превосходства, величия и женственности, что я восхитилась. Альберт кашлянул и произнес:
— Эльвира, тебе задали вопрос. Потрудись на него ответить.
— Да как вы… — Эльвира задохнулась, переводя взгляд с мужа на Лину и обратно. — Что вообще происходит!?
— Поднимись в свои покои. Потом поговорим.
— Ты меня прогоняешь!?
— Сейчас же. — приказал отец в своей привычной жесткой манере.
Эльвира бросила на меня полный ненависти взгляд и направилась к лестнице. Мне на секунду стало ее жаль, но лишь на секунду, потому что злость за все сказанные обидные слова была сильнее, чем сострадание. Лина же поежилась и произнесла:
— Не думала, что ты способен на такой тон.
Эта фраза застала Альберта врасплох. Он посмотрел на Лину с виноватым видом и промолчал, сконфузившись. Я впервые видела отца таким.
— Коралина, — тут он обратил на меня внимание, заставляя встрепенуться. — Спасибо тебе.
Ему не следовало меня благодарить, я снимала проклятие и возвращала маму не ради него, но знать ему об этом необязательно, поэтому я кивнула и выдавила из себя улыбку.
— Думаю, нам пора. — сказала Лина.
— Останьтесь, вы же только приехали. — отец хотел удержать маму, но она была непреклонна:
— Нам действительно пора. Рада была увидеться, Альберт. Прости за все и будь счастлив.
Она едва ли не выбежала из дома, а отец остался стоять посреди гостиной, как одинокое дерево, разбитое молнией, посреди пустынного поля.
— Я напишу тебе, как мы доберемся. — сказала я и тоже вышла на улицу, стремясь избавиться от ощущения отчаяния, которым наполнилась комната.
В карете мама молчала, а я боялась отвлечь ее от мыслей, лишь смотрела, как по ее щекам скатываются слезы.
— Надо теперь подумать, что дальше делать. — произнесла она, неотрывно смотря на проносившийся пейзаж за окном.
— Никто не осудит, если вы решите с Альбертом снова сойтись.
Она печально улыбнулась, посмотрела на меня с бесконечной теплотой и сказала:
— Иногда надо поступать правильно, а не как подсказывает сердце.
Эпилог
После окончания первого учебного года мы с Рейваном отправились на Южные острова. Он познакомил меня со своей семьей, и я безумно собой гордилась, потому что мне удалось очаровать его маму, а, как сказал Рейван, сделать это было почти невозможно.
Каникулы прошли прекрасно. Мы смотрели на водопады, целовались под луной и танцевали на пляже у бескрайнего синего моря. Раньше я не могла подумать, что способна испытывать такое счастье.
В глазах Рейвана, когда бы я на них ни посмотрела, читалась безграничная любовь. И я надеялась, что он видит то же самое и в моих глазах, потому что словами не всегда получалось выразить всю глубину чувств, что меня переполняли.
Лина получила место преподавателя в академии. Она сказала, что сроднилась с местом, где провела большую часть своей жизни, поэтому покидать его не захотела. Мама волновалась перед ее первым учебным годом в статусе педагога, но я знала, что все у нее получится.
С Эсмой я перестала общаться. Видела сестру в последний раз только на дне рождения брата. Эльвира родила сына и очень им гордилась, а я опасалась, что тот не получит любви отца в достойной мере, как я в свое время. Я была ребенком от женщины, разбившей отцу сердце, а он будет ребенком от нелюбимой, что встала между ним и той, которую он всегда любил.
Эсма мне сообщила при встрече, что поступает заново в академию на другой факультет и, несмотря на мои старания испортить ей жизнь, она упросила отца дать ей второй шанс.
Что ж, мне оставалось радоваться, что пересекаться с ней больше не придется.
Сейчас я стояла перед академией в заслуженной мантии и улыбалась. В груди вибрировало приятное волнение и ощущение, что все только начинается. Рядом был Рейван, который оживленно рассказывал о новых педагогах, с которыми мы встретимся в наступающем учебном году. Вдалеке маячила рыжая макушка Стэна: паренек с энтузиазмом знакомился с ребятами, с которыми ему предстояло учиться.
— Ну и о чем задумалась твоя прекрасная головушка? — прошептал Рейван, нежно целуя мое ухо.
— О том, сколько всего интересного нас ждет. — Я обняла Рейвана и поцеловала его в губы.
Академия наблюдала за нами с ехидством. Я чувствовала, как она дышит другими тайнами, неизведанными и древними, как и ее собственные стены.
О них еще только предстоит узнать, но уже в совершенно другой истории.