— Вот зачем? Зачем я его ударила?! — бормотала себе под нос. — Конечно, пусть бы и дальше лапал, да?! — тут же ответила сама себе.
«Будто тебе не понравилось», — послышался едкий голосок внутри.
В том то все и дело, что мне понравилось. Кожа была до сих пор покрыта мурашками от его прикосновений, а нос чувствовал запах мужского одеколона.
Не выходил из головы момент, как парень прижимал меня к своему натренированному телу, не причиняя боли. А ведь мог же. Братец Криштии силен, здесь и невооруженным взглядом видно. Высокий, широкоплечий, волосы цвета воронова крыла, зеленые глаза, которые казались колдовскими… Форма академии идеально подчеркивала его статную фигуру, и, возможно, не будь я в теле другой девушки и мне не угрожала опасность, то я бы даже и попускала на него слюни, но точно не сейчас и не в этой жизни. От его внимания у меня будут только одни проблемы и ничего более.
Расхаживала по комнате из стороны в сторону, размышляя, как себя вести, если встречусь с ним или, не дай боги, он заявится сюда, ведь маловероятно, что мне простят сломанный нос. Этот парень только с виду весь такой благородный, а на самом деле ничем не лучше своей истеричной сестрицы, которую пнули под зад, за что ректору низкий поклон.
Пытаясь успокоиться, только хотела сесть на стул, как посреди комнаты что-то засветилось и оттуда вышла Дионика…
— Ди! — кинулась я к ней, оглядывая с ног до головы. — Как ты? Что они тебе сделали?
— Уже все хорошо, — устало произнесла девушка, — меня подлечили магией и отпустили отдыхать в комнату. Завтра выходной, побольше посплю…
— Ты не ответила, из-за чего они напали на тебя? И не надо мне говорить, что это не дело рук Есарии и ее шавок! — рыкнула, прищуриваясь.
— Я так понимаю, что слово «шавок», это нечто оскорбительное, — кивнула Дионика. — Они хотели наказать меня за тебя, — выдохнула девушка. — Пытались выжечь клеймо предательницы…
— Выжечь?! Клеймо предательницы?! — взревела я, чувствуя накрывающую с головой ярость. — Да какого хрена творится в этом мире?! Здесь что, все с ума посходили?! И что означает это клеймо? — шикнула я, сжимая зубы.
— Ничего хорошего. Тот, у кого оно стоит, считается отбросом общества. Это клеймо ставят студенты в учебных заведениях на тех, кто жалуется преподавателям. Не стоит говорить, что жизнь бедолаги, носящего такое клеймо, превращается в ад. Его не примут ни в один круг общения, потому что будут считать, что все их тайны тут же узнают магистры и ректор.
— А как-то смыть его или, не знаю, свести? — нахмурилась я, понимая, в какую опасность может попасть из-за меня Ди. Мне они точно поставить ничего не смогут. Я им зубы в окрошку покрошу, пусть только притронуться, но вот Дионика… Я не хотела, чтобы эта девушка страдала. Хорошая она…
— Оно не смывается, — шумно вздохнула Ди. — Клеймо остается навечно. И слава богам, что ректор вовремя вышел и они не успели воплотить задуманное в реальность… — шмыгнула носом соседка по комнате, смахивая с глаз непрошеные слезы. — Магистры за такое не наказывают, считая это бредом адептов. Для них это клеймо ничего не значит. Ректор может сделать выговор за рану, ведь изначально там не клеймо, а ожог, но ничего более из наказания не последует. Вот они и понимают, что им все сойдет с рук за содеянное… Что-то мне подсказывает, что Криштия с Есарией уже не раз так делали.
— Криштию отчислили! — рыкнула я, замечая округленные глаза Ди. — И эта Мышь Есария больше и пальцем к тебе не притронется! Скажи, мы с тобой вместе на лекции ходим?
Да, я была настроена решительно. Нечего прятать голову в песок, когда творится вокруг черте что!
«Язык у нас один, дай боги и письмо не отличается, а со всем остальным разберусь. Сейчас палочку свою достану, потренируюсь. Ничего, где наша не пропадала. Никому не дам Дионику в обиду! Она хранит мою тайну, а я сохраню ее нервы и здоровье!»
— Сейчас покажу тебе расписание… — засуетилась девушка.
— Позже. Ты ложись, отдыхай, — забеспокоилась я, наблюдая, что бледность на лице у шатенки усилилась. — Тебе сделали больно из-за меня…
Ди легка на кровать, едва слышно произнося:
— Я не держу на тебя зла, Алиса. Честное слово. И никому ничего не расскажу. Кроме Мелиссы у меня здесь никого нет. С безродными особо и не общаются…
Хлопнула глазами, понимая, что у девушки нет родителей и, судя по всему, родственников.
— У меня тоже нет родителей, — присела на кровать напротив, вспоминая, как три года назад хоронила отца. — Папа умер от сердечного приступа, а маму я никогда не знала, — пожала плечами, чувствуя в кареглазой шатенке, внимательно смотрящей на меня, родственную душу.