Ректор продолжила лекцию хорошо поставленным голосом, четко, кратко и в то же время живо раскрывая суть озвученных ею вначале постулатов. Шаортан говорила о том, что радуга миров, раскинувшаяся во вселенной, бесконечна в своем многообразии, академия же, воздвигнутая в незапамятные времена на костях титанов-предсказателей, среди корней первого Древа Миров - великой Игидрейгсиль, породившей и сам мир Игиды, предназначена для того, чтобы сияние радуги миров не померкло до срока.
Миры, близкие в своем сиянии к Игиде, легки для предсказаний и влияния, но чем меньше цвет мира походит на сияние мира Первого Древа, тем сложнее влиять на него, видеть его события и вносить коррективы.
На факультете пророков студенты учатся настраивать сознание на вибрацию сфер, подбирают наилучший для себя способ и систему предсказания. Там озвучиваются истинные пророчества. Предсказатели предрекают то, что должно произойти в мирах, ради их гармоничного развития.
Предназначение летописцев - записать пророчество, сперва изреченное, затем воплощенное. Талант летописцев помогает установить суть, мир и срок изреченного пророчества.
Блюстители же наблюдают и, коль будет на то нужда, помогают осуществляться пророчествам, используя листья Игиды.
«Давайте же воззрим и отдадим дань уважения Игидрейгсиль, на ветвях которой держится гармония мира и ее детям – деревьям Игиды!» - такими словами закончила вводную часть лекции ректор. Она повела рукой, словно отодвигала кулису за своей спиной.
И ведь действительно отодвинула! Стена исчезла, открывая высоченную арку большого прохода. Ступени широкой лестницы, где бок о бок могли бы не теснясь идти сразу человек пять, уходили вниз. Золотистый свет лился оттуда, но никаких ламп Янка не увидела. Свет просто тек, как патока, густой и плотный, совсем не похожий на тот, что давали обычные лампы, да и на необычный – вроде света шаров в общежитии – он тоже не походил.
Янка покосилась на сидящих рядом парней и удивилась выражению торжественного предвкушения на их лицах. Похоже, ребята о происходящем знали несколько больше землянки. А ректор Шаортан между тем скомандовала:
- Первый курс блюстители за мной, следом летописцы, за ними предсказатели. Предупреждаю, в саду должно быть тихо! Нарушивший правила будет драить лестницы в Башне Судьбы до конца семестра!
Куда идем и какой сад – переспрашивать из-за приказа о соблюдении тишины, Яна не стала. Мыть лестницу ей было совершенно неохота. Потому девушка послушно присоединилась к Лису и Хагу, спускавшимся вниз по лестнице вместе с другими первокурсниками-блюстителями, среди которых, как удалось разглядеть, были парни и девушки разных рас. Исполненная гордого достоинства ректор ожидала студентов на первой из ступенек пологой лестницы, возникшей в лектории как по волшебству. Впрочем, почему как? Ступеней было много и уходили они вниз настолько далеко, что разглядеть конца пути не получалось.
Крупный парень-блюститель с большим горбатым носом, сросшимися бровями и желтыми глазами с вертикальным зрачком, выдохнул:
- Вэй-хо, вот и первое чудо!
- Тихо ты, Авзугар, сказали ж, - шикнула на него толстощекая, лупоглазая и низенькая настолько, что казалась почти квадратной, девушка с аккуратными локонами, и опасливо покосилась на дракессу.
- Да я ж тихо, Тита, - извиняясь, шепнул горбоносый однокурснице.
Каменная лестница, серые каменные стены, сложенные из больших блоков, из звуков лишь острожные шаги, шорох одежд и дыхание студентов – вот и все разнообразие впечатлений, длившихся по ощущениям Янки не меньше семи минут. Что удивительно никто рекомендованной ректором тишины не нарушал. Здесь и сейчас почему-то не хотелось шуметь, а душу переполняло удивительное ощущение свидания с ЧУДОМ. Именно с большой буквы.
Золотого света становилось все больше. Казалось, лестница и студенты плывут в сияющем киселе, как угодившие в жидкость мухи. Янка мельком подумала, что здесь и заблудиться можно, если лестница, не дай бог, с развилками построена. Однако лапа Хага подхватила замешкавшуюся девушку под локоть, а пальцы другой руки сжала чуть влажная ладонь Лиса. Похоже, дракончику было несколько не по себе под землей и в густом свете, мешающем ориентироваться в пространстве.