Из сумочки на боку пузанчик извлек плод Игиды, сейчас выглядящий как шар, отлитый из мутного, грязно-желтого стекла. Тяжело плюхнувшись на скрипнувший стул, толстяк поставил шар прямо на золотистый шарик с пророчеством. Трюк в жанре эквилибра удался. Ни один из предметов не упал, не покатился со стола. Каким-то странным образом маленький шарик оказался внутри большого. Из сумочки летописец неторопливо, почти с ленцой, извлек совершенно обычного вида тетрадь на кольцах в ядовито-красной обложке и карандаш. Тетрадка была раскрыта на первой же пустой странице, пузанчик почесал кончик крупного носа карандашом и приложил свободную ладонь к шару. Замер в такой позе на несколько секунд. Вся желейная расхлябанность ушла из тела летописца, он стал похож не на груду желе, куда поскупились добавить желатина, а на сжатую до предела пружину. На лбу появились несколько морщинок сосредоточения, глаза превратились в щелочки, губы перекрутились забавным узлом. Карандаш запорхал по бумаге с бешеной скоростью. Это длилось не дольше минуты, Шаортан лишь успела прокомментировать:
- Студент записывает пророчество, звучащее сейчас для него из-за контакта с плодом и цветком Игиды! Это помогает ему дополнить пророчества координатами.
Начертав несколько строчек, Лестор отбросил карандаш, словно раскаленный уголек, рванул лист бумаги из тетради и, скатав его в трубочку каким-то хитрым образом, сунул внутрь шара. Если шарик пророчества он совал под низ, то бумагу запихивал сверху. И на сей раз Янка была совершенно уверена, что никаких дырочек в большом шаре не имелось. Не имелось, однако же, лист, как и маленький желтый шарик цветка, оказался внутри. Тут же мутно-стеклянный плод стал прозрачным, как хрусталь. Соприкоснувшись с золотым шариком, лист сам засверкал золотом. Последовала вспышка яркого белого света, в которой исчезли большой плод и маленький шарик-цветок, осыпавшись сверкающей пылью. Сам же белый лист из тетради остался и несколько мгновений светился четко различимым желтым светом, затем с совершенно типичным для бумаги звуком хлопнулся на стол, свернулся в трубочку и остался лежать. Свечение угасло.
- Спасибо за впечатляющую демонстрацию, Лестор, можешь быть свободен, - благосклонно похвалила студента Шаортан, тот неожиданно смутился от похвалы, едва заметно покраснел и громко пустил ветры. Тем самым парень смазал все благоговейное впечатление от своей работы, сложившееся у первогодков.
Окончательно смешавшись от загулявших по аудитории смешков, студент покраснел до корней волос, схватил в охапку свою тетрадь и почти выбежал из лектория. Даже Яна невольно улыбнулась, хоть и жалела бедного Лестора, но уж больно комичным было его бегство.
- Недостойно смеяться над особенностями расы других студентов, - гневно раздула ноздри ректор и собралась, вероятно, прочесть молодежи лекцию о правилах хорошего тона. Но, глянув налево, туда, где стоял пюпитр с чем-то, накрытым непрозрачной темно-синей тканью, оставила мысль о разносе и провозгласила:
- А теперь мы с вами станем свидетелями работы блюстителей по воплощению пророчества. Рованна, Налин, поднимитесь сюда.
Пока вызванные студенты со значками третьекурсников шли, жевавший губу правым клыком Хаг внезапно тихо хлопнул себя по лбу и прошептал:
- Точно, он же феох.
- Кто? Ты о чем? – тут же заинтересованно завертел головой Лис.
- Толстяк! У его расы, коль понравилась какая девица, ее первым делом своим нутряным запахом обдают. Говорят, для феохчанок это как предложение познакомиться получше да поухаживать, - объяснил тролль.
– Ага, стало быть, парню наша ректор по сердцу? Губа не дура! – присвистнул и захихикал молодой дракон. – Да только у него, похоже, не приворотный, а рвотный, если судить по запаху, даже сюда долетевшему, аромат выходит.
- Бедолага, - от всей широкой русской души посочувствовала талантливому, но невезучему в любви студенту землянка.
Тем временем к кафедре вышли уже знакомые Яне по вчерашнему дню болтушка-сплетница Рованна и тот самый парень, который кидался мячом и спрашивал у Хага про дван.
– Перед вами, студенты, команда блюстителей, которым предстоит проследить за исполнением одного из несложных пророчеств. И, если на то будет необходимость, скорректировать некоторые обстоятельства его совершения, – объяснила Шаортан, покровительственно улыбаясь третьекурсникам. Затем ректор многозначительно кивнула на нечто, завернутое в ткань, и велела: