Воина в темном зале, освещенном лишь отблесками пламени.
Танец стали, завороживший меня и заставивший забыть обо всем на свете.
О моих невыплаканных слезах, о моих невымечтанных мечтах. О том, что я — неправильная, испорченная, бракованная при рождении. О том, что сестра уезжает утром, и я останусь одна.
И о том, что из-за моей проклятой магии нельзя даже мечтать о том, что у меня когда-нибудь будет жених. И значит, скорее всего, зеркало просто-напросто перепутало нас с Дженни и показало человека, предназначенного судьбой для моей сестры. А она слишком рано заснула и не успела увидеть, как подействует заклинание, которое произнесла.
Я ведь никогда не завидовала сестре — разве что самую малость, по-доброму. Никогда не ссорилась с ней из-за игрушек. Не ревновала родителей, когда они обнимали и целовали ее, держали на коленях, когда отец учил ее плавать, а мама — вышивать.
Но вот сейчас мне вдруг впервые в жизни стало по-настоящему больно. До той кровоточащей, тянущей под сердцем боли, которая заставляет сжиматься в комок и хотеть словно раненому зверю, спрятаться в нору подальше ото всех и зализывать раны.
Дженни мирно спит, разметав по подушке длинные локоны. Ночь умиротворенно плывет над погруженным в дремоту Замком ледяной розы. Зеркало тускло поблескивает на столе — там, где оно выпало из моих ослабевших рук.
А я стою посреди комнаты, прижав руки к груди, и представляю. Со своей буйной фантазией, взращенной годами затворничества в Замке, очень живо представляю их рядом — мою сестру и этого незнакомого мужчину. Он непременно влюбится в Дженни — как и все они, ведь в нее невозможно не влюбиться. Как наяву вижу ее счастливое лицо и сияющие глаза. Она ведь так хотела сказки… наверное, небо услышало ее мольбы и сказка начинает сбываться. В этой сказке, как и положено, есть тетушка-фея и волшебное зеркало, указывающее путь к мечте.
Мечте, которая не моя.
Наверное, слишком много всего навалилось в тот день. Из-за этого так вышло, что я совершила первый в жизни по-настоящему эгоистический поступок.
Наутро я промолчала. Ничего не сказала сестре. Оправдывала себя тем, что если этот воин в Зазеркалье — судьба Дженни, они и так встретятся. Но на самом деле малодушно не нашла в себе сил признаться в том, что случилось ночью, и что просто-напросто перевернуло мой мир вверх тормашками.
Потому что я никогда в жизни так сильно не хотела прикоснуться к другому человеку.
Глава 6
Утро началось… странно.
Я открыла глаза и полежала немного, прислушиваясь к ощущениям.
Рассветное солнце бросало на стены сине-золотую сеть ярких бликов от витражного окна. Безмятежно пели птицы. Новый день только-только разгорался, и утренняя прохлада гладила щеки сквозняком.
Мне было до странности хорошо, будто приснился приятный сон. Что-то, что отдавалось во всем теле легкостью и светом, и отчего кровь по венам бежала быстрее — как весенние ручьи, наполняющие землю жизнью и заставляющие ее пробуждаться от зимних мороков.
Что же это такое выбило меня из колеи монотонных, похожих один на другой дней… каждую клеточку тела наполнило ощущением, какое бывает лишь в Новогоднее утро, когда ты бежишь под елку за подарками…
Я рывком села и обхватила колени руками. Ночная сорочка сползла с плеча.
Косой взгляд на пол подтвердил, что я вспомнила правильно, и мне ничего не прибредилось. Там по-прежнему были рассыпаны лепестки, теперь, правда, основательно увядшие.
Я вздохнула, призвала беспокойно скачущие мысли к порядку. Жалящим воспоминаниям приказала оставить меня в покое — у меня еще будет время перебирать их в ладони, как драгоценные бусы, когда я буду ночи напролет лежать без сна в своей одинокой комнате.
Откинула одеяло, осторожно запихала лепестки ногой под кровать и позвала:
— Эй, соня, вставай! У тебя сегодня большой день.
Джен потянулась, как сонная кошка. Она не любила ранние подъемы. Хотя кто их любит? Но если она хочет успеть добраться до столицы к моменту открытия Академии, некогда разлеживаться. И я рывком сдернула с нее одеяло, заставляя вставать.
Зевая на ходу и покачиваясь, Джен все-таки приняла вертикальное положение… ну почти.
Я как раз остановилась у распахнутой дверцы шкафа, размышляя, что надеть, как сзади раздался разочарованный возглас:
— Эм, ну ты представляешь — надпись пропала!
— Какая надпись? — машинально спросила я.