Я обхватываю плечи руками. Холодно. С каждой секундой расстояние увеличивается между нами, и я словно кожей это чувствую.
Вот и все. Больше никто не будет ходить рядом — так близко, на расстоянии шага. Теперь я буду одна.
— Да чтоб меня Шелкопряд пожрал… Эмма, садись в карету!
Я обернулась и уставилась на отца, не веря своим ушам.
— Улитка Старшая, не смотри на меня такими выпученными глазами! Давай, давай, лезь быстрей к Младшей, пока я не передумал.
По лужайке пронесся восторженный визг Дженни, который не сумел заглушить не менее восторженный мамин шепот: «Я тебе говорила сегодня, что я тебя люблю?»
Ну а меня взяла оторопь, и я просто стояла на пороге родного Замка, не в силах сделать и шагу.
— Мне что… правда можно? — переспросила на всякий случай недоверчиво.
— Правда, правда! Иди уже.
— Но я не успела собраться!
— Пришлем тебе вещи потом.
— Но ведь зачислили только Джен…
— Пусть попробуют не принять дочь графа Винтерстоуна — камня на камне не оставлю от их богадельни!
— Но…
— Улитка, так я что-то не понял — ты учиться собираешься? Ползи уже в карету.
На этом мои аргументы кончились, и я сделала первый нетвердый шаг с высокого порога на зеленую траву. Сейчас апрель месяц, скоро расцветут сады — устроители Академии решили, что весеннее пробуждение природы даст самое лучшее настроение для того, чтобы стимулировать учеников приобщаться к знаниям. Но в Замке ледяной розы всегда лето, на этом заколдованном островке тепла и уюта. И вот я готовлюсь отпустить мой крохотный кораблик в свободное плавание по бурным волнам. И мне и страшно, и любопытно до дрожи.
Маска спокойствия раскалывается, а осколок льда, поселившийся в душе, начинает таять под этим ласковым летним солнцем. На губах расцветает счастливая улыбка.
— Ну… тогда я пошла? Я… спасибо, папа.
— И желательно не пошла, а побежала, — ворчит он, но смотрит на меня с нежностью.
Я действительно почти бегу. Впопыхах, уже дергая дверь кареты, вспоминаю, что не попрощалась ни с кем как следует — но мне кажется, довольно с нас всех и одного мучительного прощания. Помашу рукой из окна. В конце концов, это всего лишь учеба — я уезжаю ненадолго и скоро мы с Дженни обе вернемся. Должны ведь в Академии пурпурной розы быть какие-то каникулы?
Джен сжалась в комочек в самом дальнем углу противоположного сидения, чтобы в карете было достаточно места и для меня, и для моего панциря. И глаза у нее горят… наверное, так же, как и у меня сейчас.
Не верится. Просто не верится.
— Эм, ты не волнуйся, что ничего не взяла! Я поделюсь. Ты забыла? Мы же одинаковые!
— Выходит, зря я тебе не давала впихнуть в чемодан тройную норму вещей!
Мы переглядываемся и не удержавшись, начинаем хохотать.
Отец дает долгие и подробные указания кучеру. Кажется, нас было велено везти так медленно и осторожно, что я не удивлюсь, если в Академию пурпурной розы мы доберемся только к следующему семестру. Но это ничего, главное, доберемся! И чего он так волнуется? Мы же не хрупкие, как…
— Джен, а ты зеркало хорошо запаковала? Не побьется?
У сестры округляются глаза, а потом она делает виноватый вид.
— Ох, Эм… я так переволновалась, что по-моему… его забыла.
Внутри у меня все обрывается.
И кажется, это тот случай, когда тело действует быстрее, чем мозги успевают подать ему тормозящий сигнал. А ведь я всегда считала себя такой здравомыслящей барышней!
Видимо, эта самая барышня осталась дома, а вместо нее теперь объявилась некая крайне сумасбродная особа, которая рвет дверцы кареты и выскакивает почти что на ходу. Во всяком случае, дорожка под ногами уже как-то очень подозрительно начала двигаться вбок, когда я на нее спрыгнула.
Судя по неописуемому выражению лица папы, когда я мчалась мимо, у меня есть все шансы стать рекордсменкой по самой короткой учебе в истории Королевства Ледяных Островов.
— Пап, я щас! Одну минутку! Погоди! Я забыла…
Влетаю в полутемный холл Замка, останавливаюсь и сгибаюсь пополам, чтобы перевести дух. Все-таки, спортсменка из меня так себе. Будешь тут спортсменкой, когда у родителей с детства приступ паники, стоит тебе побежать или куда-нибудь залезть! Но сейчас особый случай.
Даже мысль о том, чтобы оставить зеркало, выкручивает нервы и кажется невозможной — словно оставить дома ногу или руку. И я решила даже не пытаться разобраться в причинах такого своего безумного поведения.