После обмена традиционными любезностями она дождалась, пока Олава вызовут куда-то по учебным делам, и попросила меня об откровенном разговоре.
Мы стояли друг напротив друга в том самом кабинете, где ее сын сделал мне предложение. Я и она — высокая и очень худая пятидесятилетняя женщина с некрасивым лицом, но большими, выразительными лучистыми глазами. Я нервничала и пыталась представить, что она обо мне думает за столько лет. Получалась так себе картина.
— Дженни, я буду честна с тобой, — начала она тихим, но твердым голосом. Я вспомнила рассказы отца, вспомнила, сколько этой женщине пришлось пережить, десять лет растя сына в одиночку в чужом и опасном мире… и приуныла. Она не из тех, кто будет увиливать и приукрашивать. Сейчас я всю правду-матку о себе услышу.
Она неожиданно замолчала. А потом снова продолжила.
— Просто прошу тебя обдумать все хорошенько. Я несколько лет смотрела на то, как мой сын сходит с ума по девушке, которая не считает его достойным даже взгляда. Он хороший мальчик. Добрый и преданный. Если это все для тебя лишь каприз, очередная блажь… если ты переступишь через него так же легко, как ребенок переступает через надоевшую игрушку… ты разобьешь ему сердце. Поэтому…
— Я его люблю! — выпалила я, перебив. — Я правда, очень сильно его люблю! Даже не знаю, что сказать… просто поверьте мне. Его сердце у меня будет в безопасности.
Она ничего не ответила, просто обняла меня и молча вышла из кабинета.
Я постояла пару минут в одиночестве после ее ухода, а потом бросилась искать Олава.
Нашла его в кабинете леди Ректор. Бесцеремонно ворвалась туда — хотя про меня теперь наверняка ужасно подумают… но мне надо.
— Леди Темплтон, простите меня, пожалуйста. Можно я украду жениха на минутку?
Она милостиво разрешила, лукаво посверкивая на меня глазами.
Мы с Олавом вышли в пустой и гулкий коридор. Я прислонилась к стене, собираясь с мыслями. Он посмотрел на меня настороженно.
— Дженни, что случилось? Мама тебе что-то сказала?
— Нет! Вернее, да… она у тебя замечательна! Мы отлично поговорили.
Его взгляд чуть смягчился.
— Что тогда?
— Я тут подумала… все эти приготовления к свадьбе… они так утомительны! Их так много, этих дурацких хлопот… у меня от них голова уже кружится, если честно.
Я замолчала, не зная, как сказать дальше то, что у меня на уме. Молчание затягивалось. Кто бы мне когда сказал, что отношения — это так трудно!
Олав конечно же истолковал по-своему.
— Дженни, если ты передумала — просто так и скажи.
Я вздохнула.
— Олав Шеппард, если ты всегда будешь так медленно соображать, то клянусь — я каждый наш разговор буду начинать с поцелуя. До тебя после них доходит чуточку быстрее.
Он невольно улыбнулся, но взгляд оставался все таким же напряженным. Кажется, мне еще придется немало потрудиться, чтобы перечеркнуть все прошедшие годы и заставить в меня верить. Я продолжила.
— Я хочу сказать… а давай не будем ждать? Зачем нам пышная свадьба. Мы же сейчас в столице! Давай просто сбежим прямо сейчас, найдем какого-нибудь королевского чиновника, дадим ему на лапу, и пусть…
Закончить мысль я не успела. Меня просто подняли высоко-высоко с такой легкостью, будто я была пушинка. От того, что я увидела во взгляде жениха, по телу побежала непривычно-жаркая волна.
— Я тебя люблю, Дженни Винтерстоун. Просто знай это. Люблю так давно, что даже уже не верится, что было когда-то время, когда не любил. Мне кажется, любил всегда. Спасибо за это — я знаю, почему ты предложила не ждать. Ради меня, чтобы я больше не сомневался, что ты серьезно. И я не буду. И красивый праздник мы тебе непременно устроим тоже. Но сейчас… пожалуй, я и правда хочу поспешить. Потому что все еще иногда ловлю себя на мысли, что это какой-то сон, обман, и я скоро проснусь — а тебя снова нет. И я снова вижу лишь твою спину — когда ты, смеясь, убегаешь от меня к своим мечтам. В которых мне места нет.
— Моя мечта — это ты. Так давно, что я тоже забыла, когда было по-другому, — призналась я тихо, потупившись.
И на этом мы решили, что слов сказано достаточно.
Когда успешно найденный корыстный чиновник был нами благополучно подкуплен, мы с Олавом купили первые попавшиеся кольца, расписались, нацеловались до звездочек перед глазами, а потом просто бродили по городу до самого утра, держась за руки и поедая мороженое. Кормили мороженым белку… а наутро решили, что надо как-то рассказать моим родителям.