Только вот проухаживал он за ней где-то с полгода, колечко ей подарил и пропал неизвестно куда. Девчонки над ней смеялись: думали, бросил, а она ждала его, ждала.
— А куда же он делся? — удивилась я. — Раз письма ей писал, то неужели с собой не взял? Или там секретная военная база была?
— Секретнее не бывает. — Домовушка вздохнула и продолжила: — А попал он, Анечка, в стихийный портал между мирами.
— Куда-куда? — удивилась я.
— В наш мир, Авирейю, — произнесла непонятное название бабушка. — Причем не в самые обжитые его места. Там он многое пережил, прежде чем выбрался к людям. Не будь у него таланта боевого мага, может, и не выжил бы. А в те годы, Анечка, переходов к вам не открывали... Это мы, домовые, испокон веков туда-сюда шныряем: здесь живем, а там магическую силу подкапливаем.
— А сейчас что, открывают? — Я была ошарашена бабушкиным рассказом. Миры, порталы, пропавший бабушкин кавалер.
— Недавно стали. Но и то, не каждому можно. Боевым магам, за редкими исключениями, путь сюда заказан. Слишком большой у них резерв силы, сама знаешь. То есть не знаешь, конечно, — поправила сама себя Доманя.
— Но он ведь ей как-то письма писал. И какой-то подарок, — вспомнила я.
— Писал. — Домовушка достала письмо из-под складок своей чудесной цветастой шали. Это был тот самый, первый конверт, который я обнаружила. — Прости, Анечка, что спрятала. Хотелось тебя в Академию заманить побыстрее. Чтобы ты поискала да побыстрее на расхламление сподвиглась.
Я забрала письмо, вздохнула.
— Трудное это дело — расхламляться, бабушка Доманя.
— Нелегкое, — согласилась она. — Особенно поначалу. Но ты постепенно, шажочками да кусочками. Тебе ведь и подружки советовали уже..
— Советовали. — уныло вздохнула я. — Их послушать, так надо все взять и выкинуть.
— Так они почему это говорят? — покивала головой домовушка. — Чужое-то барахло всегда выкинуть проще, а вот свое-то как от сердца отрываешь, даже то, что душе не мило...
Я задумалась. Что-то в этом есть. Моя мама, например, легко выбрасывала мои детские рисунки, отдавала наши с сестрой игрушки и книжки, даже если мы хотели их оставить, иногда порывалась расхламить папины залежи инструментов и деталей... Но с собственными вещами она расставалась скорее неохотно.
— Так что ты понемножку начинай, — ободрила меня домовушка. — Ты ведь как думаешь? Что от вещей избавишься — словно память бабушки предашь. А на самом деле все наоборот. Ты про подарок волшебный спрашивала. Чую я его, где-то он здесь, в хламе закопан, если хламовички не попортили. Недаром письма тебе показываются, видать, время пришло тот артефакт найти.
— А что это? Как он хоть выглядит? — спросила я.
— А чего не знаю, того не знаю, — развела руками домовушка. — Скорее всего, украшение какое-нибудь на вид. Подвеска там или колечко. Помнишь, бабушка твоя любила свою шкатулку с украшениями?.. Кстати, об артефактах. Я тут добыла кое-что для тебя, сейчас принесу!
И домовушка исчезла, оставив меня в растерянности...
В волнении я прошлась по кухне туда-сюда, хотя разгуливать у меня там особо негде. Что же Доманя мне такое принесет?
Вдруг домовушкин голос позвал меня из комнаты:
— Анечка!
Я сразу бросилась в комнату. На покрывале моей кровати сидела довольная Домовушка и держала в руках что-то...
Честно говоря, я ожидала какого-нибудь загадочного мерцающего кристалла, старинного вида шкатулки, волшебной палочки, в конце концов, но домовушка протягивала мне нечто очень футуристичное.
— Э-э. очки виртуальной реальности? — В моем голосе прозвучали нотки иронии.
— Ну, почти! — Доманя сияла. — У нас мир, хоть и волшебный, да не отсталый. Вообще, такие очки только студентам полагаются, подготовишкам нельзя, но разок, в виде исключения. Надевай.
Я присела перед кроватью, подставив голову, и Доманя застегнула на мне ремешок.
Перед глазами сразу заплясали ярко-красные вспышки, я ойкнула. Почти каждый уголок в комнате полыхал оттенками алого: кровать, мои полки, шкафы, куча вещей на спинке стула даже мигала, словно новогодняя гирлянда.
— Что это? — Глазам было чуть больно, я схватилась за виски.
— Они показывают, в каком месте надо навести порядок, а где уже чисто, — пояснила домовушка, донельзя гордая собой.
— М-да, — процедила я сквозь зубы. Спрашивать, какой цвет соответствует беспорядку, кажется, было не нужно. Я заглянула на полыхавший, как пожар, балкон, вышла в коридор, словно освещенный тревожными лампочками-мигалками. Из открытой мной двери кладовки вырвались потоки красного света, но хоть не пакеты, и на том спасибо.