— Ну… — подтвердил Тед, не понимая, к чему клонит старшекурсник.
— Ну, — передразнил тот. — А зачем?
— Для идентификации.
— Ага, как же. Ну, то есть, и для этого тоже.
— А зачем ещё?
— Ну, дере-евня… вообще-то, для экспресс-анализа пота.
Тед развернулся, чуть не слетел с дорожки и ударил по сенсору, останавливая бегущую ленту.
— А каннабиноиды, — с видимой небрежностью закончил Эйшит, — определяются в слюне, поте и моче в течение трёх дней после употребления.
— А-га… — сообразил Тед. — Вечеринка была позавчера. Ты что, нарочно рассчитал?
— А ты как думал. Но, знаешь, подстраховка лишней не бывает. Пусть лучше они с потом выйдут, чем таким вот дуриком попадаться.
— И давно ты…
— Да ещё со школы. Был бы таким лопухом, как ты, живо бы прокололся. Хорошо, друзья вовремя объяснили, что к чему.
Ну что ж, Устав — Уставом, но, значит, можно и вот так… не попадаться. Тед пожал плечами.
— Знаешь, ты, может, и прав, но только — не очень-то хорошо мне вчера было. Видно, это не моё.
— Да ты просто перебрал. Знаешь ведь, лекарство — тот же яд, всё дело в дозе. Скажем, если ты фляжку спирта выжрешь, наутро тоже будешь не слишком здоровым, но это же не мешает тебе пить пиво.
Да уж, с этим спорить не приходилось.
— А кстати, почему, интересно, такие законы? Вот с пивом — понятно всё: за штурвал даже после банки-другой не посадят, но при этом никому нет дела, сколько и чего ты принял между полётами. А тут…
— Да вот именно, — с горячностью отозвался Эйшит. — У каждого же голова на плечах должна быть — естественно, под кайфом за штурвал не стоит. Так ведь и пьяному не стоит. Говорят, что, мол, конопля — путь к тяжёлым наркотикам. А ты не переходи. И это не мешает быть хорошим пилотом — про Манкса ведь слышал?
Теодор, естественно, слышал.
— Вот я и думаю — их дело — писать законы, а наше — не попадаться, — Эйшит улыбнулся той самой, манксовой, бесшабашной улыбкой. — И вообще, я тебе так скажу: слабаки живут по чужим законам, а сильный человек законы себе пишет сам.
Тед вспомнил некоторые из своих проделок и расплылся в улыбке.
— Это точно, — согласился он.
Мысль о том, что несоблюдение установленных правил — признак сильного человека, была неожиданной но, несомненно, в чём-то привлекательной.
Глава десятая. «От сессии до сессии…»
К Крабу Тед забежал по делу. Недели через три после памятной вечеринки, вернувшись с очередной ночной смены, он спохватился, что потерял рабочие перчатки. Перчаток было жаль, они были не простые, а из разряда дорогого снаряжения, любовно выбранные: двуслойные, со специальным покрытием, уменьшающим скольжение, и подогревом для работы на морозе. Но не успел курсант как следует поогорчаться, как раздался звонок комма — и вечером Тед отправился за пропажей. Краб просто так не отпустил, заварил какого-то хитрого чаю и подал к нему зеленоватого варенья. Тед зачерпнул на кончик ложечки и с сомнением потрогал языком.
— Это без травки, — посмеиваясь, успокоил хозяин.
— Кто тебя знает…
— Да ты что, думаешь, я всё время под кайфом?
Словно бы опровергая свои слова, Краб придвинул к себе пачку папиросной бумаги, придирчиво осмотрел щепоть зелени и принялся измельчать её острым коротеньким ножичком.
— Ты ведь не против? — спохватился он.
— Да не вопрос… а вот у Босса косяки ровненькие такие, — вспомнил Тед, наблюдая за неожиданно ловкими пальцами Краба. Вот ведь — шкаф шкафом, хоть и пониже самого Теда, но однозначно шире, и всё — не за счёт жира, нет; одни кости и мышцы. И руки — даже не как лопаты, а как ковши снегоуборочной машины. Клочок тонкой папиросной бумаги в них попросту терялся. Краб прижимал будущее изделие нежно и бережно, проворно сворачивая аккуратный конус.
— А просто некоторым сворачивание косяков не дается хоть убей, потому что руки растут не из того места, — пояснил он. — Вот и Босс такой — вертит их машинкой для самокруток.
— Дай-ка попробовать, — заинтересовался будущий пилот.
— На, — Краб протянул готовый косяк.
— Да нет, свернуть попробую.
— Перевод продукта, — Краб нахмурился. — А, ладно. Давай.
Тед потянул за край папиросной бумаги, вытаскивая его из пачки. Наставник внимательно наблюдал.
— Нет. Не так. Прижимай указательными, а большими пальцами — вот так. И не бойся свернуть слишком плотно, всё равно с непривычки не получится. А рыхлый косяк сгорает слишком быстро.