Так оно и шло. Конец семестра был не за горами, Тед последним отчаянным рывком отработал пропущенное, получил допуск к сессии — на этот раз в срок — и был твёрдо намерен сдать экзамены так, чтобы получить стипендию. Последним зачётом перед экзаменами поставили практическое пилотирование.
— Кир, ты не видел мои носки? — Тед собирал сумку: запасная футболка, два пакета чипсов, зубная щётка… впрочем, щётку ещё рано убирать, она до отлёта понадобится.
— Видел. Неоднократно, — Кир даже головы не поднял, вычерчивая на планшете что-то загадочное. — По всем углам.
— Э! Я серьёзно!
— Ты как будто на неделю собираешься, — по-прежнему не отрываясь от чертежа, заметил Кир. — Послезавтра вернёшься.
— Ты просто не понимаешь, — будущий пилот оторвался от сборов и принял самый драматический вид.
— Где уж нам, простым навигаторам. Восемь часов до станции, маневрирование, стыковка и восемь обратно. Меньше суток.
— Зачётный вылет! С Аалтоненом! Мне надо реабилитироваться.
— Ну и зачем тебе для этого запасные носки? Собираешься тонуть во всём чистом? Не думал, что ты такой знаток древних традиций. Ладно, держи, и не мельтеши. У меня планиметрия завтра. Лучше ложись спать пораньше.
— Обязательно! — горячо заверил Тед, и тут тренькнул вызов комма.
— Тедди, привет! Как насчёт увидеться? У меня выходной.
— Кэри! — нет, она точно чемпионка по своевременным звонкам… — Как здорово, что ты позвонила! Увидимся послезавтра? У меня…
— О-ох, не-ет! Не выйдет. У меня завтра родители прилетают. А зато сегодня квартира в нашем полном распоряжении.
Так… Родители — это не меньше двух недель. На другую-то планету в гости… Но полёт… А что — полёт? Вернуться утром пораньше. Не динамить же девушку полмесяца… И не хочется, и, главное, не поймёт…
— Родители — это святое. Ладно, давай сегодня.
Кир оторвался-таки от планшета и страдальчески закатил глаза.
Тед застегнул сумку и поспешно достал из шкафа форму. Кэри нравились красивые ухаживания — и о, чёрт, надо бы по дороге заскочить куда-нибудь за конфетами и вином. Хорошо бы ещё цветы. Денег опять маловато, но это не повод переться без подарка.
— Чаю хочется! — Кэри нарочито печально вздохнула и потянулась. — Тедди, поухаживай за дамой! — и шутливо подергала курсанта за ухо.
— Чаю? Зачем? Тут где-то бутылка была, — курсант спустил руку вниз и зашарил в поисках горлышка.
— Нет уж. Я и так весь вечер одна пила. Полёт у него, видите ли. Так что неси чаю. С жасмином.
— Не пойду. На кухне темно и страшно, а тут тепло и уютно, — Тед принялся старательно закапываться девушке под бок. Она засмеялась и, кажется, собралась переключиться с чая на… и тут закурлыкал комм. Кэри издала невнятный возглас досады, отстранилась и протянула руку к аппарату.
— Да? Папа, откуда? Вы же сейчас должны лететь… Как сдвинули? — девушка села в кровати. — То есть… я так рада! Давайте! Жду! — и, нажав отбой, уставилась на Теда квадратными глазами.
— Родители. У них сдвинули рейс, они только что приземлились и через полчаса будут тут, — заполошно сказала она, поспешно вскакивая.
«Это у вас фамильное», — чуть было не ляпнул парень, но вовремя спохватился и осторожно спросил:
— Э-э… познакомишь?
— В час ночи?!! С ума сошёл?! Это делается совсем не так!!! Давай, выметайся бегом, мне прибраться ещё надо успеть! Лови свои штаны!
Тед перехватил летящую в него одежду и тоже вскочил.
«Покидать на рассвете возлюбленную» подобным образом явно не следовало. Но спорить было чревато. Ужом ввинтившись в форму и прыгая на одной ноге, дабы застегнуть липучку на ботинке, он попытался хотя бы чмокнуть Кэри в губы, но девушка нетерпеливо отмахнулась. Тед вздохнул, сунул в карман галстук и выскользнул в промозглую ночь. И только подойдя к порогу общежития, курсант обнаружил ужасную вещь: кроме галстука в кармане не было ничего. Электронная карточка-ключ, похоже, осталась у девушки на квартире. А с двенадцати ночи и до шести утра двери всегда были заперты.
Вызывать дежурного и просить открыть было никак нельзя: конечно, утерянный ключ — не бог весть какое нарушение режима, но на вахте сегодня дежурил не Дик, тот, который показывал разные «штуки» с ломиком, а зануда Джонсон, отставной сержант, считавший курсантов чуть ли не личными врагами. И вот он-то непременно доложит о происшествии хотя бы из вредности. А если инструктор Аалтонен ненароком узнает о том, как готовился к ответственному старту курсант Лендер, то тогда… Нет, подумал Тед, только не это. Не после катера.