— Потом!
— А если солнца нет, тогда потрошите аптечку. Смешаете пузырьки два и пять, и растирайте камнем. Но лучше их поберечь всё-таки…
Трут задымил и вдруг выбросил крохотный язычок пламени.
— Ну во-от… а теперь…
Через некоторое время на площадке полыхал здоровущий костёр, а в стороне на «таёжной свече» булькал котелок с жидкостью.
— Аккумуляторы комбезов тоже лучше поберечь, — напомнил Нолан. — И — да, — он извлёк из недр своего рюкзака небольшой пакет. — Забирайте свои зажигалки, раз-зявы…
Хворост прогорел. Палатки, к удивлению Теда, ставить не стали — установили несколько жердей и натянули лёгкую теплоотражающую ткань, рулон которой обнаружился в одном из рюкзаков: серебристой стороной внутрь, оранжевой — наружу.
Перед сном Нолан показал ещё фокус: сложил хитрый костёр из трёх брёвнышек разного диаметра. С этими брёвнышками он всех умучил, отвергая то одну лесину, то другую: вершинка непременно требовалась сухая, но не обломанная, стволик — прямой и почти без сучков. Теперь верхнее брёвнышко ровно и медленно горело по всей длине, а заслон из веток направлял тепло в импровизированный вигвам.
Спальник, крохотный и лёгкий, казался несерьёзным, но от тепла тела расправился и раздулся, превратившись в серебристый кокон.
— Как всё просто. А говорили — «выживание, выживание»… прогулка, — негромко сказал Шуон.
— Вот именно, — внезапно отозвался старик. И, хотя он вроде как согласился, ощущение было такое, будто ткнул носом во что-то очевидное, но пока не замеченное.
— Некоторые думают — в Космос слетать — всё равно как в соседнюю комнату выйти, — заявил Нолан почти минуту спустя, и переговаривающиеся курсанты примолкли. — Мол, автоматика надёжная, летаем уже чуть ли не двести лет, безопаснее только на диване лежать. Не-ет уж. Там, — пилот ткнул узловатым пальцем в тент над головой, — Великая Пустота. И домом родным она не станет. Кто об этом забыл — тот покойник.
И отвернулся в своём спальнике к полотнищу убежища.
— Вот вам и сказка на ночь, — тихо проворчал кто-то. Но его не поддержали. Усталость давала о себе знать. Сейчас были только тепло спальника и шорох листвы над головой. И даже маска на лице не мешала.
С утра Нолан набрал остывших углей и показал, как сделать из них и капронового носка фильтр для воды.
— Такого фильтра хватит по меньшей мере на ведро, — пояснил он.
День прошёл так же — переход, остановка на перекус, вечерние хлопоты по лагерю.
Нолан следил, чтобы обязанности каждого менялись — в этот раз еду готовить довелось Теду и Шуону. Тед не рассчитал — сначала макарон оказалось слишком мало, потом, когда доварили — слишком много. В макароны покрошили грибов, и каждый из них вредный старикан заставил проверить портативным анализатором — хотя Тед и подозревал, что результат легенда Космофлота знает заранее.
За ночь остатки макарон остыли и слиплись, к тому же в неубранный с вечера кан натекло дождевой воды. Тед оглянулся, ища в кустах ямку понеприметней, но был застигнут вездесущим Ноланом.
— Ку-уда?! Еду выкидывать? На себе попрёшь!
— Да ведь есть запас, вечером новых наварим…
— Вечером, мил-друг, не наварим ничего. Сегодняшняя ночёвка без костра.
Пришлось изобретать, как припаковать пятилитровый кан вместе с сырыми склизкими комьями.
— Тебе, пейзанину, всё ж полегче, — примирительно объявил старик. — Ты вон о Диме подумай, тот-то вообще из-под купола.
Интересно. Оказывается, Нолан знал о них нечто, чего они и не упоминали в разговорах. Тед, уже было набычившийся, переключился на новую для него мысль. Что ещё припрятано у старого пилота в рукаве?
Оказалось — многое. За следующие пять дней жизнь в лесу стала почти привычной. Деревья обрели если не имена, то лица — вот с этого надо брать кору на растопку, а вот у этого ствол будет гореть медленно, но жарко. Собирая очередную порцию лишайников для каши, Тед обнаружил, что проверяет их анализатором совершенно автоматически — даже те, что казались знакомыми. В один из дней Хахтанг пожаловался на слабость и тошноту — оказалось, что успокоенный чистотой воды в ручье курсант не пропустил её через импровизированный фильтр. Антидот из аптечки быстро справился с проблемой центаврианского организма, но Нолан на следующий день объявил, что с этого момента есть будут только то, что соберут сами. Впрочем, рюкзаки заметно полегчали: самые тяжёлые продукты съели в первую очередь.