В вестибюле у доски объявлений толпились курсанты, и Тед подошёл посмотреть, но к самой доске не протолкался.
— Отчислили без права восстановления, — пояснил кто-то из стоящих впереди.
— Неудивительно. Говорят, у них там целая плантация была, — откликнулся второй.
— Идиоты.
— А может, им это не так важно, как тебе?
— Эх, а Лендера-то как угораздило? Ну, Эйшит и Ромнер — понятно…
Один из курсантов оглянулся и отвёл глаза — физиономия была знакомая, а имени Тед не знал, кто-то из первокурсников.
Тед отошёл. Читать написанное своими глазами не хотелось, ещё меньше хотелось, чтобы на него смотрели.
Он вернулся в общежитие, поднялся к себе в комнату и открыл дверцу шкафа. Пожалуй, надо упаковаться. Вещей было немного, Тед сгрёб с полки футболки, кинул на стул, снял с плечиков форменную рубашку. Интересно, форму надо сдавать, или можно оставить себе? Рубашка полетела вслед за футболками. Тед постоял немного, потом вытащил с полки рюкзак и бросил на пол. Потом пнул его, прошёл к койке, лёг и закинул руки за голову.
Он лежал так где-то с полчаса, когда в коридоре послышались шаги — не похожие на шаги Кира, слишком тяжёлые и одновременно мягкие. Дверь открылась без стука.
— Лендер, я ждал вас на лётном поле больше десяти минут, — суховато пояснил Аалтонен. — Я понимаю, что у вас много забот, но до сих пор не замечал за вами привычки опаздывать на практику по моему предмету. Тем более — на зачёт.
Тед рывком сел.
— Но я же отчислен, — пробормотал он.
— Вы полагаете, выговор с занесением в личное дело и очередное лишение стипендии равнозначны отчислению? — невозмутимо произнёс Аалтонен. — Или вам гордость не позволяет оставаться в Академии после всего, что вы наворотили?
— Выговор? — Тед не верил своим ушам. — Но я видел…
— Вы видели приказ и подписались в том, что с ним ознакомлены? — осведомился Аалтонен.
— Нет, но…
— Ректор учёл тот факт, что вы не были замечены в употреблении… этой дряни. А также положительную харатеристику, данную вам некоторыми преподавателями. Однако окончательное решение будет принято после суда. Так что — марш на лётное поле, вы не в том положении, чтобы прогуливать.
Тед вскочил и застегнул комбез.
Аалтонен повернулся к выходу, но задержался.
— Я думаю, что результаты тестов не отражают всей полноты картины, — рассудительно произнёс он. — Я надеюсь, что ничего подобного не повторится. Так?
Тед истово замотал головой.
— Нет уж, извольте сказать вслух.
— Да что я, не понимаю? — пробормотал курсант — теперь уже снова курсант.
И вышел из комнаты вслед за инструктором.
— Ну, как отлетал? — спросил Кир, отрываясь от конспекта. Тед прошёл к койке, швырнув по дороге перчатки на тумбочку и расстёгивая липучки комбеза.
— У-у! Аалтонен — всё-таки зверь, — с наслаждением заявил он. — Гонял-гонял… но зачёт поставил! Всё, теперь сессия у меня в кармане!
— Не рано радуешься?
— А что? К сессии допустили… выговор… первый раз, что ли?
— Ну, ты не очень-то. Сходи в учебную часть, распишись за приказ — там Темиле тебе объяснит, что к чему и почему.
— Ну вот охота была тебе настроение портить, — помрачнел Тед. — Мне Ви говорила… Ну дай ты хоть вечер отдохнуть!
— Если ты дашь хоть малейший повод завалить тебя на экзаменах, это сделают, — предрёк Кир.
— Не занудствуй.
— Хорошо.
Тед стянул комбез, пяткой запихал под кровать всё ещё валяющийся посреди комнаты рюкзак и плюхнулся на стул, потягиваясь и закидывая руки за голову.
— Я люблю весь мир, — провозгласил он. — И Аалтонена. И…
Комм звякнул. Курсант ткнул в иконку связи, подключая видеосигнал.
— Тедди, привет. Куда пропал? Если разлюбил — так и скажи, и не морочь девушке голову!
Кэри вроде откровенно дразнилась, разве что язык не высунула, но Теду почему-то показалось, что он видит перед собой хорошо ухоженное минное поле. Обиделась она, что ли? Надо было дозвониться самому, но со всей этой кутерьмой…
— Что ты! Как можно! Никогда! — выпалил он. — Да вот я только что Киру говорил…
— Ну а раз «никогда», тогда скажи, какого чёрта не звонишь. А заодно — что за фигня с твоим паспортом, и почему меня про него вызывал следователь?