— Кто там?
— Адептка Давир, вы позволите мне войти? — отозвались из-за дверей знакомым низким голосом, я сморгнула от неожиданности и открыла.
Какой все-таки он красивый мужик. Бронзовые волосы, собранные в строгую косу, лежали волосок к волоску, темный загар, редкий и непривычный в здешних краях. Нос с легкой горбинкой, рот, челюсть, короткие ресницы… Вот вроде ничего особенного — а красиво. Только глаза выбиваются из «ничего особенного» — желтые, яркие, как у филина, жившего в заброшенной башне у нас… у меня дома. А еще, он большой. Выше меня — а я девица рослая. Массивный. Тяжелый — толкнулось в мысли непрошенное воспоминание.
Я сглотнула, растерянно разглядывая ректора и спрятав за дверь правую руку.
— Я могу войти? — серьезно уточнил он, и я замешкалась.
— Да, конечно…
Раз — пальцы на правой руке напряглись, нащупывая замершее. Два — согнулись крючьями. Три — расслабились, позволяя тому, что замерло, соскользнуть в небытие, во Тьму. В тенях с сожалением ворохнулись, уточняя — что, сегодня ничего не будет?! «Да ну вас всех! Место!». Мое досадливое повеление коснулось теней и вернулось ко мне легким разочарованием. Один выдох. Три удара сердца.
— Проходите, не стойте, — я шагнула в сторону, шире открывая дверь и освобождая ректору проход.
Что-то часто оно у меня колотится.
Выглянув в коридор, я окинула его беглым взглядом, убедилась, что некому обнаружить неурочного посетителя, и закрыла двери.
— Меня никто не видел, я прикрылся чарами отвода глаз, — бодро успокоил меня ректор, как будто это и было то, о чем, я беспокоилась.
Нет, я-то еще как беспокоилась — но вовсе не о соседках, а о том, что он здесь, рядом, слишком близко во внезапно ставшей тесной комнате. О том, что его запах — запах горьковатой осени, морской соли, морозного ветра поднебесья, и чего-то еще неповторимого, будоражащего, характерного только для него, пленительно близко. О том, что его голос вибрирует в костях, гудит в жилах, сбивает сердечный ритм, и оно то замирает, то колотится как сумасшедшее. О да, это меня беспокоило!
А соседки… чхать я на них хотела, и им самим лучше бы тоже на меня чхать, ибо вздумай какая-то проявить несвоевременное дружелюбие — видит Тьма, пустила бы дуру прахом.
Очнись, Тереса, ты же темный маг! Циничная некромантка в конце концов!
Мысленная затрещина самой себе несколько разогнала томную одурь, и я, наконец, додумалась поинтересоваться, что нужно уважаемому ректору в общежитии первогодок:
— Что-то случилось?
— Да как вам сказать, — протянул дракон, вильнув взглядом куда-то в сторону.
— Что?! Опять! — вскинулась я в тревоге, ничего не поняв толком, но зато взбодрившись достаточно, чтобы стать самой собой, — Ну, посидите тихонечно, я сейчас вам девственницу найду!
И даже обозначила телом движение в сторону двери.
— Что… — опешил ректор, а потом изумленно уточнил, — Адептка Давир! Вы издеваетесь?!
— А что? Это можно только вам? — Тьма знает, зачем он явился, но мне внезапно стало от этого как-то легко и хорошо, и тело мыльным пузырем стремилось взлететь под потолок, сквозь перекрытия, этажи, крышу, прямо в звездные небеса. А на земле меня удерживали только янтарно-желтые глаза, приковывая надежнее цепей.
Оные глаза одарили меня великолепно-надменным взглядом, ноздри породистого носа раздулись — единственный и неповторимый ректор всея Академии нашей, бронзовый дракон Эйнар, изволил презрительно фыркнуть на дерзновенную студентку, и не успела я возгордиться, достал из-за спины пушистый маленький букетик — короткие стебельки, нежные фиолетовые венчики цветков с лепестками, похожими на аккуратные ноготки благородной дамы.
— Шафран осенний, — уверенно опознала я. — Действующее вещество — колхицин, воздействует перорально, противоядия не имеет.
Я взглянула вниз, на выглядывающие из кулака хвостики, и уточнила:
— Только они без корней, я извлечь его могу не успеть, — продолжила я, прикидывая, сколько времени мне нужно будет на подготовку, и пытаясь на глазок определить, и что с ними нужно будет сделать, и почему именно мне. — Да и доза маловатая получится…
И еще договаривая фразу, поняла какая же я… недалекая девица.
Дура! Тебе первые в жизни цветы принесли!
Закрыв глаза, я вдохнула, выдохнула, аккуратно забрала у ректора букетик, и, пробормотав «Спасибо!» принялась пристраивать их в чашку с питьевой водой, отчаянно радуясь, что смуглые люди краснеют редко и незаметно. На ректора я смотреть боялась.