— Это правда, что ты мертвеца нашла?
С тактом у нее было не очень, но я уже привыкла. Поэтому просто кивнула.
— Прямо совсем мертвого?
— Совсем…
— И даже не шевелился? И не моргал?
Я прикрыла глаза рукой, потом потерла переносицу и тихо кашлянула.
— Да. Он был совсем мертв. Не шевелился, не моргал, и не подавал никаких других признаков жизни. Совсем-совсем мертв. На все сто.
— Жалко, — нахмурилась она, — хороший парень был.
— Ты его знала?
— Нет.
На этом разговор затих, но спустя несколько минут, когда Стелла покончила с хлебом, появились новые вопросы:
— Как ты его нашла? Я вот сколько ни бродила по Академии, ни одного мертвяка не видела. А ты уже двоих.
Судя по грустным разочарованным глазам, она об этом жалела.
— Мне просто «повезло».
Стелла непонимающе нахмурилась, потом подалась вперед и шепотом спросила:
— У тебя есть тайный осведомитель?
Боги, какой бред…
— Нет.
— Тогда, может, ты случайно подслушала про заговор? — ее глаза наполнились возбужденным огнем, — услышала, как кто-то обсуждал куда прятать тело и ринулась в бой?
— Нет.
Она замолчала, пытаясь переварить мой ответ, а потом неуверенно уточнила:
— Ну не сама же ты его убила…Или сама?
Кажется, в этот момент в столовой повисла гробовая тишина. Даже вода в чайниках перестала булькать.
Между лопаток настороженно жгли десятки чужих взглядов.
— Нет конечно! — прошипела я, мысленно ругая блаженную подругу на все лады, — у меня просто закреп на это дело.
У нее удивленно вытянулось лицо и округлился рот, превратившись в букву «О».
Пару раз моргнув, Стелла с благоговейным придыханием произнесла:
— Кру-у-уто. Я тоже так хочу.
Так…Все… С меня довольно.
Я залпом допила компот и, поднялась из-за стола.
— Я, пожалуй, пойду. Устала.
Меня никто не попытался остановить, но чужие взгляды как и прежде неотступно следовали за мной.
На крыльце я остановилась. Куда идти? Что делать?
Сама мысль о том, чтобы вернуться в душную комнату, казалась унылой. Мне не хватало воздуха, но зато с избытком хватало чужого внимания, поэтому я ушла в парк. По тихим дорожкам добралась до озера, обогнула его, задумчиво пиная перед собой маленький камень, а потом и вовсе заняла лавку возле ракитового куста. Устало ссутулившись, я уставилась на темную воду. Каждый ее всплеск морозом проходил по коже и заставлял сжиматься все сильнее.
Я никогда прежде не боялась воды и, живя на том берегу в Муравейнике, в детстве не раз заплывала так далеко, что остальные ребята не осмеливались отправиться следом. Меня не пугала ни темная пучина, ни водоросли, обвивающие ноги, ни огромные рыбины с распахнутыми ртами. Я тогда надеялась, что однажды мне хватит сил, чтобы переплыть реку и добраться до Хайса.
А теперь даже безмятежный тихий пруд вызвал содрогание.
Но я не уходила. Продолжала сидеть, смотреть, слушать. Заставляя себя привыкать.
Мне не нужен этот страх, я не хочу его.
Я боролась с самой собой, но в то же время была безумно благодарна, что чуть поодаль на такой же лавке сидел молчаливый Страж. С ним было спокойнее.
Тем временем из воды выбрались жирные серые утки и, требовательно крякая, вперевалочку направились ко мне.
— Простите, ничего нет, — тихо произнесла я, а они продолжали ходить вокруг, трясти головами и шлепать широкими клювами.
Одна из них, самая смелая, и вовсе подошла в плотную и дернула меня за подол, требуя угощения, но так ничего и не получив, возмущенно удалилась.
Мне тоже пора было уходить. И хотя до комендантского часа было еще далеко, осенние сумерки уже спускались на Академию Весмор.
А с недавнего времени я, кажется, перестала любить не только воду, но и темноту.
Сделав еще один круг вдоль озера, я свернула к жилым корпусам, но пошла не главной дорогой, а в обход, чтобы лишний раз ни с кем не столкнуться.
Завтра я соберу себя в кучу, возьму эту кучу в руки и буду готова смотреть людям в глаза, а сегодня позволю себе еще немного слабости и уединения.
Однако с уединением случилась накладка.
— Ева! — истошный, полуистеричный вопль заставил меня вздрогнуть и оглянуться.
Ко мне спешила Эмми, и даже издали было видно, как гневно полыхали ее щеки.
Общение со сводной сестрой — это последнее чего мне хотелось в такой угрюмый день, поэтому я пошла дальше.
— А ну-ка стой! — снова завопила она, ускоряясь.
— А ну-ка иди в… — пробурчала я себе под нос, даже не думая останавливаться.
Она нагнала меня шагов через двадцать. Встала поперек дороги, преграждая путь своей внушительной грудью. И словно разъяренная гусыня прошипела: