— Вы предлагаете мне пересмотреть оценку?
— Почему бы и нет. Разве не странно, что за одну и ту же работу два адепта получают разные отметки. Возможно, Найтли тоже написала на восемь?
Я ушам своим поверить не могла и, когда госпожа Нора перевела на меня ледяной взгляд, залилась истошным румянцем.
Она растянула губы в ничего не значащей улыбке:
— А возможно…я ошиблась с вашей оценкой, адепт Оливио.
На месте блондина я бы заткнулась, но он просто пожал плечами:
— Все может быть, госпожа Нора.
Судя по тому, как блеснули светлые глаза за стеклами очков, ему конец. Только Оливио это не слишком волновало. Напугать золотого мальчика из Хайса, было не так просто, как безродную девчонку из Муравейника. За ним стояли родители и их деньги, за мной же не стояло никого. Поэтому я склонилась ниже к тетради и остаток занятия молилась, чтобы меня не трогали.
И то ли у нее сегодня настроения не было, то ли останавливало то, что Ник публично, при всех поднял вопрос о несправедливой оценке, но госпожа Нора за все занятие ни разу ко мне не обратилась. Даже не посмотрела в мою сторону. Но легче от этого не становилось.
Завтра меня ждало индивидуальное занятие по рунам, и вот там-то, с глазу на глаз, она выплеснет, все что накопилось.
Получив задание на дом, адепты начали поспешно собираться. Никому не хотелось задерживаться рядом с госпожой Норой дольше, чем того требовало расписание.
С Оливио мы столкнулись возле лестницы. Я споткнулась, а он как ни в чем не бывало отправился дальше, даже не взглянул на меня.
— Ник!
Спустившись на пару ступеней, он обернулся, глянув на меня через плечо.
— Зачем ты поспорил с Норой из-за оценок?
— Затем, что она не права… И я был неправ. Во многом.
Я не понимала его. Сколько ни силилась, не могла понять, что происходит в блондинистой голове.
— Зря ты это сделал. Она не простит. Ты же понимаешь…
Он усмехнулся и, небрежно подмигнув, пошел дальше, а я по-прежнему топталась на верхней ступени.
— Ты чего здесь? — тягучий голос Стеллы отвлек меня от созерцания удаляющейся спины Доминика, — забыла куда идти? Я часто забываю.
Я кашлянула, пряча смущенный взгляд. Подруга саму себя могла забыть. Удивительно, как при такой рассеянности она умудрялась показывать неплохие результаты в учебе.
— Я задумалась. О завтрашних занятиях.
Проще было соврать, чем объяснять ей, что у меня случился душевный разлад из-за поступка Доминика.
— А у нас завтра полигон, — тут подхватила Стелла, — говорят, сегодня заставляли ползать по грязи. Наверное, было интересно.
— Не то, чтобы очень.
При воспоминаниях об утреннем забеге у меня начало хрустеть на зубах и чесаться в труднодоступных местах.
— Я пойду, — внезапно встрепенулась Стелла и, перескакивая через несколько ступенек, побежала вниз.
Она изначально была чудной, но чем дальше, тем страннее. Я уже начинала беспокоиться за нее.
С началом комендантского часа Весмор привычно затих. Адепты сидели по своим комнатам, а перед корпусами прохаживались только Стражи да дежурные преподаватели. Вдобавок снова пошел дождь.
— Когда все это закончится? — уныло поинтересовалась я, наблюдая за тем, как подруга уже битый час отрабатывала боевое плетение. От ее стараний в комнате уже было душно и серое дымное марево клубилось по полу.
— Сразу, как только поймают убийцу, — с ее пальцев соскользнула очередная серебристая змейка и, не успев сформироваться в полноценное плетение, врезалась в стену над моей кроватью, оставив за собой черный след, — проклятье. Я не понимаю…
Привыкшая к высоким оценкам и крайне требовательная к себе, Кайла бесилась, когда у нее что-то не получалось.
— Это же просто! Вот смотри, — подвинув ко мне учебник для боевых магов, она потыкала пальцем в параграф, — я все правильно делаю, а ничего не получается.
— Получится. А пока надо проветрить.
Я распахнула окно, и в комнату тут же хлынул поток свежего, влажного воздуха, взметнув дым, стелящийся по полу.
Пока проветривалось, я стояла, облокотившись на подоконник и смотрела на корпус напротив. И взгляд сам полз к тому окну, за которым скрывалась комната Хеммери. В этот раз оно было задёрнуто занавесками, и меня снова заколотило от мысли, что Коул сделал это специально, чтобы уединиться со своей Эмми.
Неприятно, больно. И я понятия не имею, как избавиться от этой боли.
— Закрывай! — простучала зубами Кайла, — холодно.