Я пробежала немного вперед, упрямо глядя себе по ноги, но не нашла ровным счетом ничего, поэтому повернула обратно, в ту сторону откуда появилось призрачное Нечто.
Зацепок по-прежнему не было, но внутри, в области пупка неприятно кололо и пульсировало. Предвкушение какое-то, убежденность в том, что на правильном пути.
Сбросив скорость, я пошла, пристально всматриваясь в подступающие к дорожке кусты, в просветы между деревьев.
Ответ, наверное, был где-то здесь, близко. Но судьба не позволила мне добраться до него.
Навстречу вывернуло трое незнакомых парней. Я бы и не обратила на них внимания, прошла бы мимо, но один из них нагло перегородив мне дорогу, спросил:
— С самого утра уже в поисках клиентов? И почем нынче ночь любви?
— Ты дурак что ли? Она из Муравейника. Там такие вещи бесплатно раздают, ну или за сладкий пирожок. Да крошка?
Я вспыхнула. Попыталась проскочить мимо них, но они снова встали у меня на пути.
— Ну что, деревня, радуйся! — ухмыльнулся здоровенный, как лось, шатен с миндалевидными глазами, — Вот они мы. И щедрые, и веселые. И пирожков надаем, и булочек, а будешь хорошо стараться и словечко замолвим, чтобы никто больше не лез.
Я молча развернулась и пошла прочь, но уйти мне не дали. Троица придурков настигла в один миг и обступила, преграждая путь.
— Куда же ты так быстро? — один из них нагло ухватил прядь моих волос, пропустил их сквозь пальцы рассматривая, как интересный товар. Я ударила его по руке и отшатнулась, тут же налетая на того, кто топтался позади, — Ух ты какая. С норовом.
— Странно, Хеммери с таким удовольствием облизывала, а от нас нос воротит, — осклабился еще один.
— А чего вы хотели, парни? Он заслужил, — весомо заявил лось. — Вы попробуйте на себе бездарность из Муравейника протащить. У нее ж ничего кроме убогих зачатков магии нет. Как только допустили до поступления.
— А мне понравилось, как она в костюме по полигону носилась. Проворная такая, гибкая, и задница отменная.
— Это точно.
В тот же момент мне прилетел увесистый хлопок по мягкому месту. Не больно, но звонко и очень обидно.
Пусть я бедная, без родственников и связей, и дар у меня такой себе, но разве можно вот так унижать?
Мне захотелось заплакать, но вместо этого я со всей дури пнула по ноге того, кто смеялся громче всех. Он аж взвыл от боли и рухнул на одно колено:
— Тварь!
Я бросилась бежать, но и пяти шагов не успела сделать, как на моих волосах сжались чьи-то пальцы и рванули так, что глаза едва не выпали:
— Ай! — взвизгнула я, вцепившись в чужую пятерню, — пусти.
— Иди сюда, гадина! — меня поволокли обратно и толчком в спину опрокинули на дорожку. Избитый уже поднялся на ноги и теперь пылал дикой яростью.
— Извиняйся, дрянь! — снова толчок. В этот раз болезненный и злой, игры закончились.
— Сейчас ботинки будешь облизывать за то, что посмела руку поднять. Нищебродка шальная!
— Сами лижите, — огрызнулась я, пытаясь подняться, но один из них, ухватил меня за шиворот и начал пригибать к земле.
— Рот шире открывай, чтобы не пропустить ничего.
Я упиралась как могла, брыкалась, пыталась кричать. Но ткань врезалась в горло, мешая делать вдох. И вместо криков с губ срывались только хрипы.
А между тем, пыльный ботинок был все ближе. Еще немного и меня бы точно ткнули в него носом. Еще чуть-чуть…
— Какого хрена? — прогремело рядом с нами, и того, кто меня нагибал откинуло прочь.
Я даже охнуть не успела, как его хватка исчезла. Бессильно завалившись на бок, я хваталась ладонью за перетянутое гордо и надсадно кашляла, в нескольких метрах от меня по земле катался этот ублюдок, зажимая разбитый нос рукой. Сквозь пальцы хлестала кровь.
Над нами возвышался злющий, как черт Верано.
— Что вы здесь устроили?
— Учим уму разуму выскочку из Муравейника, — брезгливо сплюнул тот, чьи ботинки я должна была отполировать до блеска собственным языком. — она ударила меня.
Сжав кулаки, Лекс бросил на меня убийственный взгляд. Я же только всхлипнула и попыталась отползти подальше от них всех. Эти аристократы их Хайса страшнее отбросов с улиц Муравейника.
— За что?
— Просто так.
— Я еще раз спрашиваю, за что она тебя ударила?
Так они и скажут тебе! Я все еще кашляла и перед глазами все плыло от слез. Поэтому, когда пальцы наткнулись на какой-то клочок, я не придала этому значения. Только в кулаке сжала, пытаясь справиться с нарастающей болью.